В годы Второй мировой войны на поле брани сошлись несколько держав — и каждая из них имела основания считать себя демократической, всякий правитель выражал лишь волю народа: Черчилль в не меньшей степени, чем Сталин, а Гитлер в не меньшей степени, чем Рузвельт. Что касается Де Голля, тот просто недоумевал — к чему столько лишних политических прений, если речь о простом: о судьбе нации. Если добавить к этому перечню идею национального возрождения Италии, Фронт национального спасения Испании и народные движения в малых странах Европы — то налицо будет именно народная война, демократическая бойня.
Это надо произнести со всей определенностью: Вторая мировая война есть не что иное, как процесс естественного отбора среди демократий. Вторая мировая война сменила Первую мировую войну с последовательностью и неотвратимостью, поскольку конфликт монархий был переведен в конфликт демократический.
Глядя на историю двадцатого века, следует признать простой факт: перед нами великая битва за первенство в демократии. Признать этот простой факт затруднительно, поскольку привычно толкуют эту войну как битву демократии с тиранией. Понимание процесса затрудняет стереотип изложения событий. Стоит произнести термин «германская военная машина», как перед нами встает тираническое государство восточного образца — то есть нечто, не имеющее отношения к европейским демократиям.
История Второй мировой войны традиционно подается в том ключе, что на поле брани столкнулись авторитарная модель, несущая тиранию, — и модель демократического общества, отстаивающего свободу. Так, распространено художественное сравнение с греко-персидскими войнами, и немецкие войска сравнивают с легионами Ксеркса, тогда как англоязычные демократии должны напоминать греков. Так средствами искусства внушается, что двадцатый век явил нам битву свободных личностей с манипулируемой тираном толпой. Эта легенда весьма популярна.
В реальности, конечно же, разница в культуре и географии между немцами и англичанами не столь разительна, как между греками и персами. В истории этих стран больше сходства, нежели различий, — если сравнивать их со странами Востока. Обе эти страны исповедуют одну и ту же религию, имеют сходные (а часто одинаковые) предания старины, родословные их героев часто перекрещиваются, страны совместно участвовали в Крестовых походах, и так далее. Однако между типами народовластия, учрежденными в этих европейских странах, — вопиющая разница. Германия (страна-проект, собранная воедино всего лишь за сто лет до описываемых событий Бисмарком) и Франция (существовавшая в традиции Империи уже много веков) предлагают два полярных типа народовластия, которые ужиться друг с другом не могут никак