Вжещович обратился к Миллеру:
— Генерал, я полагаю, мы собрались сюда не на забаву, а на совет!
— У вас есть что сказать, кроме пустых упреков? — спросил Миллер.
— Да, невзирая на веселость этих господ, которые могли бы приберечь свои шуточки для лучших времен.
— О, Лаэртид, славный своими уловками! — воскликнул князь Гессенский.
— Господа! — обратился Вжещович к офицерам. — Всем известно, что не Минерва ваша божественная покровительница, а поскольку Марс не оправдал ваших надежд и вы отказались от слова, позвольте сказать мне.
— Ну, заохала гора, сейчас покажется мышиный хвостик! — съязвил Садовский.
— Прошу соблюдать тишину! — строго остановил его Миллер. — Говорите, граф! Помните только, что доселе ваши советы давали горькие плоды.
— А мы, невзирая на зиму, должны есть их, как плесневелые сухари! — подхватил князь Гессенский.
— То-то вы так пьете, сиятельный князь! — отрезал Вжещович. — Оно конечно, вино не может заменить прирожденной остроты ума, однако помогает вам превесело переваривать даже позор. Но довольно об этом! Я хорошо знаю, что в монастыре есть люди, которые давно хотят сдаться, и лишь наша слабость, с одной стороны и неслыханное упорство приора — с другой, держат их в узде. От нового страха эти люди еще больше осмелеют, поэтому нам надо сделать вид, что мы не придаем никакого значения потере кулеврины, и штурмовать крепость еще сильней.
— И это все?
— Даже если бы это было все, полагаю, мой совет более отвечает чести шведского солдата, нежели пустые насмешки за чарой да беспробудный сон после пьянства. Но это не все. Среди наших и особенно среди польских солдат надо рассеять слух, будто рудокопы, что подводят сейчас мину под крепость, открыли старый подземный ход, который ведет под самый монастырь и костел.
— Вот это вы, граф, правильно рассудили, это дельный совет! — сказал Миллер.
— Когда этот слух распространится между нашими и польскими солдатами, сами поляки будут уговаривать монахов сдаться, они ведь, как и монахи, хотят, чтобы это гнездо суеверий уцелело.
— Неплохо сказано для католика! — проворчал Садовский.
— Служил бы туркам, так и Рим назвал бы гнездом суеверий! — подхватил князь Гессенский.
— Тогда поляки непременно пошлют к монахам своих послов, — продолжал Вейгард, — и противники ксендза Кордецкого, которые давно хотят сдаться, усилят свои старания и, как знать, не принудят ли приора и его сторонников открыть ворота крепости.
— «Погибнет град Приама от коварства божественного Лаэртида…» — продекламировал князь Гессенский.
— Клянусь богом, совершенно троянская история, а ему сдается, будто он придумал что-то новое! — подхватил Садовский.