— Очень просто, Энрико. Мне захотелось повидаться с тобой и задать несколько вопросов. Ты не возражаешь?
— Это безумие!
— Успокойся. Тебе сейчас не следует волноваться. Возьми себя в руки. Вспомни, что ты дворянин.
В комнату вошел Рене. Он усмехнулся, увидев нагую женщину, прижавшуюся к стене.
— Рене, последи за ней, она на все способна, будь начеку! — предупредила Клаудиа.
— Но с чего ты взяла, что вино отравлено? — уже спокойнее спросил Фоскари, глядя на ее саблю, готовую предупредить любое его резкое движение.
— У всех у вас плохо с памятью, поэтому вы повторяете ошибки ваших жертв.
— Кто — мы?
— Ты, князь Рокко, барон Контарини…
— Так смерть Альдо Рокко — дело твоих рук?
Фоскари добрался до кресла и сел на краешек, подальше от сабли Клаудии.
— Да, Энрико.
— А Джан Контарини, он разве мертв? Он ведь в море.
— Уже неделя, как он в аду. Ты об этом не знаешь, потому что его корабль еще не доплыл до Венеции.
Фоскари опустил голову, потом взглянул на Клаудию.
— Да, Клаудиа, ты действительно ведьма. Жаль, что мы не разделались с тобой. Кто бы мог подумать, что знатная венецианка станет главарем пиратской банды. Ты знаешь, что тебя ждет?
— Мне все равно. Главное, я воздам должное памяти Себастьяно, и меня совсем не беспокоит людской суд. Меня направляет Господь, и я уже дважды в этом убедилась. Думаю, он не оставит меня и на сей раз.
— А ты изменилась после того крушения маяка.
— Нет, Энрико. Я изменилась значительно раньше, когда узнала правду о том, как погиб мой муж и твой друг Себастьяно Гримальди.
— Ты знаешь?! Но откуда?
— Это долгая история, не будем сейчас отвлекаться, Энрико. И потом это не имеет теперь никакого значения. Ты помнишь, как вы сговорились с Чезаре потопить «Святую Марию» и как эта шлюха пыталась отравить Себастьяно? Ведь она делала все, как теперь. Соблазняла, наливала вина… У тебя короткая память, как у всех отпетых негодяев и безбожников. Я могла не прерывать ваш спектакль, но ты должен умереть от моей руки, и не эта блудница будет судить тебя.
— Ты хочешь мести? Ты, которая всегда поражала своей набожностью, желаешь мне смерти?
— Да, я желаю твоей смерти, ибо твое место давно уже в адском пламени. Но я не могу быть судьей, поэтому пусть Господь сам решит, достоин ли ты смерти. — Клаудиа подтолкнула к Фоскари его ремень с саблей. — Возьми и попробуй еще раз испытать свою судьбу. Может, Господь и сжалится над тобой… — Она приняла боевую стойку, готовая к поединку.
Граф усмехнулся и медленно поднял саблю.
— Да, ты сильно изменилась, Клаудиа. Неужели настолько, что тебе хватает смелости выйти на поединок со мной, выйти один на один?