— Тебя не выпускают из дворца? — искренне удивился Дасарлык.
— Я — пленник султана и могу покидать Топкану только с ним.
— Ладно, я буду думать. Но не рассчитывай, что это поможет тебе улизнуть. — Дасарлык улыбнулся. — И молись своему Богу, храбрый Себастьяно, тебе еще пригодится его помощь.
Себастьяно промолчал и, резко развернувшись, пошел прочь.
Клаудиа продолжала томиться в роскошных покоях султана. Там она проводила долгие дни, не ведя им счет. Она вопрошала Бога, зачем он оставил ей жизнь, ведь теперь она была ей ни к чему. Но Господь не отвечал.
…Иногда приходил Баязид и молча сидел, глядя на нее. Он ничего не говорил и не пытался ухаживать, просто сидел и смотрел. Что творилось в его душе — было непонятно. Да это и не слишком волновало Клаудию. Этот человек не существовал для нее, хотя и находился рядом. Другой же — Себастьяно — хотя и был далеко, в ином мире, заполнял все ее мысли. Она жила воспоминаниями, и это было все, что осталось в ее жизни.
Однажды Елена, которая приходила, чтобы ухаживать за Клаудией, вдруг завела странный разговор.
— Слушай меня внимательно, — начала она тревожным шепотом. — Вчера вечером Баязид вдруг позвал меня к себе в спальные покои. Я страшно удивилась, ведь он давно остыл ко мне, теперь у него есть новые любимые наложницы. Но он хотел видеть именно меня. Я даже испугалась… а когда пришла, султан вдруг спросил, хотела бы я стать свободной?
— Господи, разве это возможно? Елена, я так рада за тебя! — искренне обрадовалась Клаудиа. — Ты обретешь свободу. Это такое счастье…
— Подожди, дослушай. Он сказал, что дарует мне свободу, если я выполню одну его просьбу.
— Какую же?
— Я должна найти в Константинополе хорошего художника — итальянца или француза.
— Художника? Но у султана есть много хороших арабских художников, — удивилась Клаудиа.
— Нет, ему нужен художник, который умеет рисовать портреты.
— Святая Мария, но это же невозможно. Ислам запрещает рисовать людей.
— В том-то и дело. Поэтому делать это надо тайно. Если я сумею найти мастера и сохранить все это от чужих ушей — он пожалует мне свободу.
— Но зачем тогда ты рассказываешь все это мне?
— Потому что он просил меня об этом. Ведь художник ему нужен для того, чтобы написать твой портрет.
— Мой?
— Да. Видно он сильно любит тебя, если идет на такой грех!
— Странно, Елена. Зачем ему мой портрет? — недоумевала Клаудиа.
— Не знаю. Никогда еще Баязид таким не был.
— Что же мне делать?..
— Не отказывай ему, не играй с огнем, — посоветовала Елена. — Может, он хочет отпустить тебя и оставить себе портрет?