Не отрывая взора от танцующих наложниц, султан начал неторопливо хвалить капитана за то, что он привез дары от его алжирского наместника Аруджа. Великий визирь уже позаботился о том, чтобы одеть девушек из гарема так, как это любил Баязид. В особенности визирь хвалил какую-то наложницу, которой не было сейчас среди танцующих, ибо она заболела и теперь нуждалась в покое. Он представил ее как итальянку из Венеции, отбитую в бою у пиратов, у тех самых, чей корабль был взорван мною. Визирь указал рукой на капитана, а тот на меня. Очевидно, султану уже рассказали о происшедшем в море и о моей роли в бою.
Баязид буквально преобразился на глазах. Он сказал несколько хвалебных слов в мой адрес. Более того, он поднялся со своего ложа, обошел вокруг меня и стал расспрашивать о моем происхождении.
Можете представить, моя любезная синьора, как странно я чувствовал себя, стоя перед Баязидом Вторым не как посланник Венецианской Республики, а как жертва им же покрываемых берберийских пиратов. Я постарался в нескольких словах описать ему те причины, которые более чем на год задержали мое прибытие в Стамбул. Он слушал с нескрываемым интересом, но сочувствия ко мне никак не выказывал. Я был одним из тысячи европейцев, ставших рабами арабов и турок, что было для него естественным положением дел.
С едва заметной улыбкой он осмотрел наложниц, затем вернулся в беседку и пригласил меня жестом войти. Я прошел в ее тенистую прохладу. Баязид махнул четками в сторону подушек, где я тотчас и расположился, готовый слушать речи великого деспота…
Что ж, милостивая синьора, я должен вновь просить Вашего снисхождения, ибо меня призывают неотложные дела, а потому прощаюсь с Вами.
Да хранит Вас Господь».
Вокруг Венеции, вдоль течения Бренты, среди живописнейшей природы было разбросано множество вилл. Их отличали роскошь и изысканность. Венецианцы любили свои загородные поместья. Окрестные земельные владения в достатке снабжали их продуктами и, как правило, занимались каким-нибудь скромным производством, вроде выделки шелка или шерсти.
Повседневная жизнь в этих виллах была проста и рациональна. Отцы семейств занимались воспитанием детей более авторитетом, нежели силой; своих жен из робких девушек превращали в уверенных хозяек дома. Совместная жизнь в гостеприимном доме, охота и прочие нехитрые развлечения объединяли семейство.
Замок графа Энрико Фоскари заметно выделялся среди прочих своим новым стилем, лишенным крепостного затворничества и средневековой воинственности. Его цветные мраморные инкрустации и ажурные башенки были выполнены в ломбардском стиле, высокие окна и литые балконные перильца привносили готический элемент, а величественные колонны парадного входа свидетельствовали о почтении хозяина к классической античности.