Едва императрица закончила говорить, как Тирант хватил кулаком по столу и сквозь зубы выговорил:
— Что ж, значит, так тому и быть!..
После этого он поднялся и направился к выходу. Многие из бывших в зале провожали его глазами, но никто не попытался его остановить.
Слышали, как он сбегает вниз по лестнице, затем донесся короткий отрывистый вскрик, как будто кого-то толкнули или обругали, и все стихло.
Император же, когда супруга пересказала ему эту странную сцену, заметил:
— У меня появилось опасение, что этот рыцарь либо влюблен, либо раскаивается в том, что прибыл к нам на помощь. Что ж, ничего удивительного: ему здесь одиноко. Он оторван от своей родины, от своих друзей и родных. А может быть, он просто обеспокоен могуществом наших врагов. Это можно понять… Я попробую выяснить, что же происходит с севастократором, а вы не задавайте ему никаких вопросов и постарайтесь пресечь все разговоры на этот счет.
И император приступил к исполнению своего намерения. Для того чтобы встретить Диафеба, ему не пришлось прикладывать много усилий: веселый молодой человек сам попался ему на пути. От Диафеба несло конским потом, от быстрой скачки он весь разрумянился, а к его сапогам прилипли кусочки грязи и навоза.
— Ваше величество! — вскричал Диафеб, низко кланяясь и широко улыбаясь.
— Подойдите ко мне, Диафеб Мунтальский, — приказал император.
Диафеб замер на месте и переступил с ноги на ногу. Затем нерешительно спросил:
— Вы непременно этого желаете?
— Да, сеньор рыцарь, я желаю этого непременно.
Но Диафеб все медлил:
— Вы уверены, ваше величество?
— Проклятье, за всю мою жизнь я ни в чем не был так уверен! — зарычал император. — Отчего сегодня все взялись мне перечить?
— Хорошо.
И Диафеб приблизился.
— Впрочем, я никак не предполагал перечить вашему величеству, — добавил он, — но лишь пытался бороться с несправедливостью.
— С несправедливостью? — недоверчиво переспросил император.
— Да, как есть я христианский рыцарь, то первейшая моя задача — бороться с неправдами этого мира, а одна из этих неправд заключается в том, что я буду обонять запах благовоний, исходящий от вашего величества, в то время как ваше величество, источник нашего процветания, вынужден будет обонять запах конского навоза…
— Это не самая большая неправда в моем государстве, — сказал император, поневоле улыбаясь. — Однако то, о чем я хотел вас спросить, требует разговора вполголоса, а подобный разговор возможен лишь на близком расстоянии. Вот чем объясняется мой приказ подойти поближе.
— Теперь, когда весь я обращен в слух, ваше величество может задавать любые вопросы, даже непристойные.