— Не может быть! — воскликнул Диафеб. — Вы разбиваете мне сердце. Сдается мне, напрасно приносил Тирант к вашим ногам пылающие угли — дрова в ваших покоях совершенно сырые и заниматься никак не желают.
— Ничуть не бывало! — возразила принцесса, задетая за живое этими словами. — Огонь, о котором вы говорите, горел довольно ярко — как солома. И так же быстро погас, не успев ничего распалить.
— Возможно, нам стоит соединить солому с крупными и смолистыми дровами? — предположил Диафеб. — Ибо растопка для того и служит, чтобы…
— Довольно! — оборвала принцесса. — Вы рассуждаете, как истопник.
— А вы — как селянка, которая только что вернулась с сенокоса.
— В таком случае, я попрошу вас передать мой приказ севастократору, а если он не явится, я сочту его трусом.
Немало уязвленный словами принцессы, Диафеб поклонился ей и ушел как можно скорее.
* * *
— Что она сказала?
— Мне — ничего, но вам она намерена сообщить нечто неприятное.
Осыпанный жемчугами и драгоценными камнями, с туго уложенными локонами, со сверкающей цепью на шее и брошью на шапочке, Тирант выглядел столь безупречно, что любая гримаса на его лице казалась жестоким надругательством над искусством портных и парикмахеров.
— Боже! — прошептал он.
— Ступайте же теперь к ней! — приказал Диафеб. — И заклинаю вас всем святым, что есть на этом свете, а может быть, и на том: держитесь с нею храбро. Не забывайте, что вы убили в смертельном бою немало противников, а нынче перед вами будет не закованный в доспехи рыцарь, но слабая и к тому же безоружная девица.
— Безоружная девица способна проткнуть мое сердце одним мизинчиком, — сказал Тирант.
Тем не менее он отправился к Кармезине и с глубоким почтением отвесил ей низкий поклон. Она же только кивнула ему.
— Садитесь, севастократор, и угощайтесь. Будем разговаривать, подслащивая горькие слова сладкими фруктами.
Тирант присел на краешек скамьи:
— Вы недовольны мной, сударыня?
— Весьма, — сказала принцесса.
— По сравнению с вами я удручающе глуп, — произнес он, — и потому прошу объяснить мне как можно проще: чем же я прогневал ваше высочество?
— Чем? — Она прошлась по комнате и резко остановилась, развернувшись, отчего ее юбки взметнулись, и Тирант успел увидеть крохотные ножки в туфельках с завязками. — Чем? Да вы Бога не боитесь, если готовы выбросить на свалку драгоценнейший дар, коим одарил вас мой отец император! Кем вы были, Тирант Белый, прежде чем явились в Византию?
— Смею надеяться, что я не только был, но и останусь собой, а называют меня Тирант Белый, — начал бретонский рыцарь, весьма гордившийся своим древним и знатным происхождением. — Отец мой был сеньором Тирантской марки, и если встать на берегу, на краю наших владений, и взглянуть на море в ясный день — а ясных дней немного наберется в тех краях, — то можно угадать, где находится Англия. Мать же моя — дочь герцога Бретонского, и ее имя Бланка, что означает Белая. Оттого и прозывают меня Тирантом Белым.