И Сверчок уехал.
Диафеб проводил его глазами, а затем обернулся к Тиранту и увидел, что его кузен глубоко растроган случившимся.
— Сдается мне, кузен, что этот Сверчок на самом деле — переодетая девица, которая отправилась на войну, потому что влюблена в кого-то из сеньоров, — сказал Диафеб.
Вся кровь отхлынула у Тиранта от лица.
— Это было бы великим позором для меня и для всего рыцарского ордена, — прошептал он. — Но почему же вы не остановили меня, если это так?
— Потому что я сомневаюсь, — ответил Диафеб невозмутимо. — Может быть, у нашего Сверчка совсем другие причины для смущения.
— Какие, например?
— Может быть, он вовсе не знатного рода, как представлялся нам вначале.
— Как такое может быть? — удивился Тирант. — Судя по его поведению, он весьма знатного рода.
— В таком случае, я рад, что все обернулось именно таким образом, — сказал Диафеб.
Тем временем Сверчок прибыл к герцогу Македонскому и с глубоким поклоном передал ему приглашение от севастократора разделить с ним трапезу.
— Мой господин не сомневается в том, что и в вашем лагере обед будет приготовлен наилучшим образом, — продолжал Сверчок, — но зато у севастократора вы сможете утолить голод куда скорее, ведь наш обед уже готов. Осталось лишь ополоснуть руки.
— Да за кого он принимает меня, этот ваш господин? — воскликнул герцог в досаде. — За побирушку, каковым он сам является? Вот напасть на мою голову! Я не желаю к нему ехать. Впрочем, если он захочет, может сам у меня перекусить, не то у него живот прилипнет к хребту.
— Какую же трапезу вы ему предложите? — спросил Сверчок на латинском языке, который недурно успел выучить, пока прислуживал Тиранту. — Разве что бычье пойло да курью сечку?
И с тем он развернул коня и уехал.
Бывший с герцогом Македонским рыцарь обратился к своему господину:
— Этот рыцарь вам только что надерзил, а вы и не поняли. Знаете ли вы, что он сказал про бычье пойло да курью сечку?
— По правде говоря, мне такие слова неизвестны, — отозвался герцог Македонский.
— Бычье пойло — это сырая вода, а курья сечка — сорванная руками трава, — объяснил рыцарь.
Герцог Македонский так и вспыхнул:
— Как же я ничего не разобрал в этих дерзостях! До чего надменны чужеземцы, и слуги их таковы же! Если бы я понимал латынь, я ответил бы нахальному посланцу добрым ударом меча по голове.
— Это было бы справедливо, — сказал рыцарь герцогу Македонскому.
Но еще справедливее было то, что к столу у герцога Македонского действительно подавали обед, немногим лучше того, о каком рассуждал рыцарь Сверчок!
* * *
После превосходного обеда Тирант передохнул и, взяв с собой отряд в двести человек, отправился к городу, который заметил еще прежде. Это был тот самый городок Миралпейщ, о котором Тирант, впервые увидев его на карте, почему-то подумал, что непременно умрет под его стенами.