Популярность Якова Петровича росла не только на Кавказе, но и в глубине России, откуда с одной «оказией» он получил неизвестно от кого и откуда посылку. Когда ее вскрыли, в ней оказался черный шелковый значок с вышитой на нем белой «Адамовой головой» и с надписью вокруг нее: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Этот мрачный значок наводил ужас на чеченцев, Даджал с ним не расставался до конца жизни.
В 1852 г. Бакланова наградили Георгиевским крестом 4-й степени. При рубке просеки через Качкалыковский хребет Якову Петровичу пришлось вступить в оригинальное единоборство со знаменитым стрелком Джанемом, который хвастался, что убьет Боклю, когда тот выедет руководить работами и станет на своем высоком кургане. Лазутчик сообщил это Бакланову в присутствии офицеров его полка, и Яков Петрович решил испытать судьбу. В обычное время он выехал на курган, взял у ординарца штуцер и стал ждать.
Вскоре за хребтом мелькнула папаха Джанема и грянул выстрел. На этот раз Джанем промахнулся. Вторая его пуля пробила край полушубка Бакланова. Затем из-за гребня показался испуганный своей неудачей стрелок, Бакланов пулей в лоб уложил его на месте. Когда станичник повернул коня и стал спускаться с кургана, войска, наблюдавшие этот оригинальный поединок, приветствовали его громовым «ура!».
Сами джигиты оглашали воздух неистовыми криками «якши Боклю!». В 1852 г. за отличия в делах против горцев Бакланова произвели в генерал-майоры с оставлением командиром 17-го полка. В следующем году Яков Петрович выполнял особые поручения главного начальника Кавказских войск и командовал всей кавалерией левого фланга Кавказской линии. В 1855 г. казачья конница Бакланова геройски воевала под Карсом.
Когда в 1863 г. вспыхнуло польское восстание, Бакланов во главе 12 казачьих полков поступил в распоряжение М. Н. Муравьева. Страшная молва предшествовала приезду его в Литву. В военных действиях против повстанцев участвовать не пришлось. Все знали о набегах Даджала на Кавказе и боялись жестокости с его стороны. Но в лице Боклю население получило хотя сурового, но справедливого начальника. На перекладных, без всякого конвоя, Яков Петрович объехал край, изучая настроение людей, и подолгу с ними беседовал. Тишина и спокойствие воцарились в его районе.
Бакланов иногда рисковал не исполнять приказы сурового Муравьева о конфискации имений повстанцев. Заботясь о справедливости, Яков Петрович упрямо учреждал опеки над малолетними наследниками сосланных в Сибирь, сохраняя за ними земли. Генерала по этому поводу вызвали в Вильно для объяснений. Разговор был длинный. В конце его Бакланов сказал: «Я моему государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить в районе моего отдела толки о русской свирепости». Муравьев и Бакланов расстались мирно. Последние годы Бакланов прожил в Петербурге, и 18 октября 1873 г. его не стало.