Казачьи силы на Кавказе составляли половину всей Кавказской армии.
В Приморском районе, отделенном от Кавказской армии малодоступными горами Понтийского Тавра, стояли кубанцы. К началу войны здесь сосредоточились 6 батальонов, 1 сотня 3-го Лабинского полка и 8 орудий. 1-й Кубанский отдельный батальон полковника Расторгуева составлял основную силу этого отряда, усиленного затем 19-м Туркестанским стрелковым полком. При численном превосходстве турки имели здесь успех и к концу ноября 1914 г. подошли к Батуму. С Черноморского побережья пришлось снять 3-ю Кубанскую пластунскую бригаду генерала Геника и направить 15, 17 и 18-й батальоны в Батум, а 13, 14 и 16-й со штабом бригады — в Ардаган.
Но 9 декабря пехотная дивизия Турции 1-го Константинопольского корпуса вытеснила пластунов из Ардагана. И тогда из Тифлиса направилась единственная остававшаяся в резерве Сибирская казачья бригада генерала Калитина.
Сибиряки, словно вынырнув из-под земли, сомкнутым строем, с пиками наперевес, широким наметом, почти карьером, так неожиданно и резко атаковала турок, что те не успели защититься. Было что-то особенное и даже страшное в этих сибиряках.
Покололи пиками, потоптали конями турок, а остальных забрали в плен. Никто не ушел из храбрых и выносливых солдат Турции.
В геройских операциях в необычайно сложных горных условиях казаки победно прошли по таким кручам, где не только отсутствовали дороги в европейском понимании, но даже было мало троп. Здесь шли пружинным шагом или ползли на локтях пластуны: 20 часов перехода и 4 — отдыха. А снег по пояс. Жестокие морозы. И на каждом шагу «чертовы мосты» или атаки дикой конницы курдов. Подходили без выстрела, а потом — в штыки. «Тактика, — говорили пластуны, — у нас простая: в нас стреляют — мы идем вперед; подошли — враг отступает…» Турки называли их «шайтанами в юбках» (черкесках). Генерал Гулыга приказывал санитарам: «Раненого пластуна не переворачивать без толку — входных пулевых ран в спину у пластуна не может быть!»
Трудно представить, что такое был Кавказ зимой, — дикая стужа, снег в 6 м. высотой, каменные норы курдов без окон и дверей, топить нечем. Обозы стоят где-то, занесенные снегом. Тропа — в один конь. Лошади отгрызали хвосты друг другу. Весной, когда в долинах уже цвели абрикосы, казаки рубили просеки 6 снежных заносах и с боями занимали перевалы. От бескормицы кони погибали на глазах. Летом — раскаленная жара: ни деревца, ни воды. Все это — на высоте 3000 м. И казаки побеждали…
За всю войну никто из офицеров не снял своих серебряных погон и не заменил их на погоны защитного цвета. Красота кубанской парадной формы была исключительная: на черных черкесках и алых бешметах, расшитых кавказским галуном, при дорогом оружии в серебре, в эполетах сплошной блеск серебра. Легендарный командир 1-го Кавказского полка полковник Мистулов, георгиевский кавалер и храбрец, шагом шел на своем коне вдоль цепи спешенных казаков под свистящими пулями. Богом войны называли его кавказцы.