В пижаме, взлохмаченный, плохо соображая со сна, американский вице-консул в Риме дотянулся до телефонной трубки и, выслушав собеседника, звонившего ему из Вашингтона, вскипел, не очень хорошо поняв, что ему говорят:
— Да что за глупости! — Продолжая слушать, он с тревогой взглянул на спавшую рядом жену. — Что? Да нет, этого не может быть! — Он сел в кровати, теперь уже окончательно проснувшись. — Да, конечно, заместитель государственного секретаря… Никаких осложнений… Сейчас же позабочусь.
Он положил трубку и вздохнул, понимая, что спать больше не придется. Неприятность, похоже, была весьма серьезной. И как раз в отсутствие посла. Он сунул ноги в домашние туфли и машинально взглянул на портрет президента Соединенных Штатов, висевший на стене.
В это же время пожилой коренастый человек с серыми, коротко постриженными волосами, военный советник советского посольства в Риме, вошел в кабинет, застегивая пиджак. За столом сидел чиновник, говоривший по телефону, явно робея, потому что звонок был из Москвы.
— Да… да… да…
Военный советник выхватил у него трубку:
— Григорий, это я… Не понял, повтори… — Он выслушал и вздрогнул, с испугом посмотрев на чиновника, который словно окаменел, глядя на портрет Брежнева, занимавший полстены.
Боль была нестерпимой. Словно ввинчивали в мозг толстый винт. Глаза Юрека остекленели, изо рта пошла пена, он с трудом дышал. Тело его содрогалось в конвульсиях, отчаянно пытаясь высвободиться, щиколотки и запястья кровоточили. Он издавал негромкий, непрекращающийся стон. Снова конвульсии, снова нестерпимая боль, но немного другая, на какое-то мгновение она сменилась облегчением, ясностью сознания. Он увидел склонившиеся над ним искаженные лица медсестры и Уэйна.
— Видишь меня? Узнаешь? — закричал Уэйн. — Да, возвращается сознание, сейчас ты еще способен соображать. Так что давай поговорим. Скажи мне, кто ты.
Юрек обливался потом и лихорадочно мотал головой:
— Хватит. Хватит.
— Откуда ты взялся? Тебе платят или работаешь за идею?
Взгляд Юрека попытался задержаться на лице медсестры: совсем юное, миловидное, отстраненное, профессионально бесстрастное. Прядь рыжих волос выбилась из-под белой шапочки.
— Помогите мне… Еще время… время… время…
Мучительно страдая от нестерпимой боли, Юрек бредил, его мозг отчаянно хватался за повод: время. Он ожидал чего-то, что должно было произойти со временем.
— Скоро закончится. Как только пожелаешь, — сказал Уэйн, тоже весь в поту. — Зависит от тебя, только от тебя. Как тебя зовут? Имя?
— Время… время…
— Как ты прошел в аэропорт? Как смог прицелиться в Хагена в темноте? Кто послал тебя? Какова политическая цель твоего преступления?