– И не сказала мне? Ну ладно, Бреслау, Кауфман… Но мне?!
Господин посол был обижен насмерть. Похоже, Тиран, случайно или нарочно, забыл поделиться с ним итогами тех дней, когда память Регины выворачивали наизнанку, по сто раз изучая ее «музыкальный» контакт со слепцом-шахом.
– Я не хотела об этом знать. Я не хотела об этом говорить. Единственное, чего я хотела – чтобы ничего этого не было.
– Почему?!
– Ты что думаешь, – криво улыбнулась доктор ван Фрассен. – Если я психир, так у меня уже и не может быть психоза? Ошибаешься, дружок. Вытесненный страх – гадкая штука. Ты выдавливаешь его, как гной из нарыва, за пределы сознания. Но он никуда не девается, отравляя тебя – час за часом, день за днем. Хорошо еще, что я вовремя опомнилась…
– Тогда почему ты говоришь мне об этом сейчас?
– Я не боюсь. Я теперь ничего не боюсь, кроме одного.
Вопрос сверкнул во взгляде Ника раньше, чем прозвучали слова.
– Страх, – разъяснила Регина, – мощнейший регулятор. Утратив страх, я могу совершить колоссальную ошибку. Если не совершила ее минуту назад. Надо было мне промолчать насчет карты и флейты…
Слушая ее, Ник машинально шарил рукой возле себя. Смысл его действий был непонятен для Регины. А когда пришло понимание – она отвела глаза, как если бы подглядывала за чем-то неприличным. Не осознавая этого, Николас Зоммерфельд искал кальян с любимой отравой или бутылку спиртного – что-нибудь, что помогло бы ему справиться, произнести слова, которые застряли в глотке, мешая дышать.
Ничего. Справился и так.
– Наверное, мне тоже стоило промолчать. Я все эти дни молчал. Бреслау знает, но он сказал, чтобы я не беспокоился. Ему эксперимент важней человека…
– Какого человека?
– Любого.
– Но ведь ты говоришь не о любом, правда?
Ник шагнул вперед и крепко обнял ее.
– Я говорю об Артуре, – он сжимал объятия все теснее, словно Регину могли отобрать. – Кейрин-хан намекнул, что моему сыну не стоит ходить за Скорлупу. Иначе с ним может произойти несчастный случай. Дети беззащитны, сказал он. Им лучше оставаться на звездах, если они не хотят попасть на небеса. Это случилось еще до вашего прилета. Я сразу связался с Бреслау, но он заверил, что гарантирует безопасность. Хотел бы я знать – как? Еще Тиран…
Колючая щека оцарапала ее. Ник поднял голову, глядя вверх, туда, где стена кабинета смыкалась с потолком. Через пластик и камень, время и расстояние господин посол разговаривал сейчас не с доктором ван Фрассен – с Ларгитасом, всю мощь которого имел честь представлять на Шадруване.
– …он запретил мне сообщать тебе об этом. Потому я и напился в день вашего прилета. Чуть не сошел с ума от страха. Все казалось: едва челнок сядет…