– О моя госпожа! В миллионах речей
Прославляю тебя. Миллионы врачей
Не излечат влюбленного. Смерть – его лекарь!
О, позволь умереть у тебя на плече!
Она так ясно услышала голос Каджар-хабиба, наслоившийся на речь хана, этот высокий, как звук флейты, насмешливый голос, что на миг поверила: толстяк жив. Вот-вот Вселенная проснется, поймет, что натворила… Нет, не проснулась. Лишь эхо откликнулось за тысячу парсеков: «Смерть – его лекарь…»
– И все-таки ты взлетел, – сказала Регина, забыв, где находится.
– Летать нельзя, – наставительно ответил Артур. – Папа заругается.
– Почему?
– Высоко летать больно, – объяснил мальчик, возводя звонкий столбик. – Дядьки огнем бьются. Низко нельзя, папа не велит. Руки-ноги отбирает, наказывает. Папу надо слушаться…
– А ты мог бы взлететь?
– Там? – палец ребенка указал куда-то за окно. – Ага.
Первым желанием Регины было сбегать за Ником. Она с трудом удержала себя. Вернувшись в посольство, Ник заперся в кабинете – связываться с экспедиционными группами, с кораблем на орбите, с Тираном… Господин посол занят. Господин посол улаживает форс-мажор. И не знает, что однажды, обуян паникой, вылечил сына от аутизма. Всего лишь дернув за поводок, на краткий срок перехватив управление детским телом. У Артура сформировался рефлекс, реакция на «третий вызов джинна». Отец прибег к насилию высшей степени, сын запомнил: не слушаться – плохо. Убегать за Скорлупу без разрешения – плохо. Уходить «под шелуху», когда ты нужен здесь – плохо. Это чревато потерей самого себя. Состояние открытости и замкнутости – Артур научился контролировать их, делая доминантным то одно, то другое, по желанию и необходимости. Джинн социализировался…
Вы тоже приложили к этому руку, доктор ван Фрассен.
Поводок – ваша затея.
– Садись, тетя Ри! – Артур хлопнул по полу. – Вот тебе денежка…
Она обняла мальчика. Говорят, дети пахнут молоком. Артур пах песком, прокаленным на жаровне. И самую малость – деревом. Узловатым, кривым деревцем пустыни, высохшим до стального звона.
– Знаешь, – сказала Регина, не заботясь, поймет ее ребенок или нет, – трудно что-то делать без спроса. Вот я читала мысли шадруванцев. По вечерам, тайком. Казалось бы, есть ли для меня дело привычней телепатии? И все равно каждый раз приходилось ломать себя об колено. Соцадаптация! Въелась в плоть и кровь, стала второй натурой. Хуже Скорлупы. Иногда проще дать поленом по голове…
– Поленом? – заинтересовался мальчик.
– Вырастешь, папа расскажет тебе про полено.
– Ага, – кивнул Артур. – Взрослым тоже бывает нельзя.