— Это карпаччо?
— Да. Телятина. Сырое мясо, отбитое и со специями, — объяснил он и положил в рот новую горку.
"Бр-р, сырое мясо ест!", — она неприятно поежилась. Заметила, что Стас, получивший свою порцию телятины растерянно смотрит в тарелку. "Попался, голубь!"
Тот, не жуя, проглотил кусок, затем с мучительным омерзением и безысходностью замер, словно съел живого таракана. Вика покатилась со смеху.
— Запей водкой, — по-доброму посоветовала она, пожалев парня. За мясом отправилось несколько стопок огненной воды.
— Лучше бы я сырых пельменей дома пожрал, — выдавил, наконец, из себя водитель, вытирая брызнувшие из глаз слезы.
— В жизни не забудешь названия! Теперь грамотный!
"Бедный цыпленочек, целый день голодный и такое разочарование!" Вадим же невозмутимо, с аппетитом продолжал уничтожать красные кружочки. Через некоторое время в зале зажегся неяркий, рассеивающийся свет. Исполнители встали и, сопровождаемые бурными овациями, скрылись за ширмой. Вика украдкой зевнула. Но Вадим заметил:
— Спать хочешь?
— Да. "Следопыт!"
— Пошлите. Сколько с нас?
Через мгновенье появился счет. Хозяин присвистнул, затем довольно благожелательно пробормотал:
— Ну, ладно, плачу сегодня за всех, — взглянув на довольных его щедрым предложением турецких гостей, еще шире улыбнулся, подумав о чем-то своем.
Снова скрывшись в дамской комнате, Колесникова поправила свой макияж и вышла на улицу, где в машине нетерпеливо дожидался Вадим. Остальные куда-то разбрелись.
— Отвези нас в гостиницу! — скомандовал Ворон. — Завтра к семи заедешь!
Через полчаса их джип остановился возле высокого здания, относящегося еще, судя по всему, к сталинским постройкам. Очень внушительное, тяжелое и суровое. Про легкость и изящество форм говорить не приходилось. Зайдя внутрь нагромождения кирпича и мрамора, девушка увидела в центре зала на шесте огромного железного петуха.
— А он кричит?
— Да, когда за хвост дернешь! — сурово, в унисон окружающей обстановке, буркнул Ворон.
— У нас, я надеюсь, пентхаус и все такое, — в ее голосе послышались дразнящие нотки.
— Пошли! — он взял ее за локоток и легонько втолкнул в стеклянный лифт, из которого выходили французы.
Поднявшись на нужный этаж, они проследовали вдоль по коридору, устланному малиновой дорожкой, оставшейся с тех же сталинских времен. Остановились. Открыли дверь.
"Наконец-то! Есть в жизни счастье! Сейчас в душ — и спать!"
Вика обследовала номер проницательным взглядом. "Ничего особенного. Так, обычный гостиничный номер: две койки, две тумбочки, белое белье и телек". Вадим же, зайдя в комнату, бросил под скамейку свою и Викину спортивные сумки и развалился на кровати, закрыв ее полностью своим телом, не потрудившись даже снять ботинки.