Это
злило Еремея,
который мог
различить из
внешности
собеседника
бледность и
невыразительность,
но составить
полного своего
представления
о хозяине он
никак не мог.
Правда, вида
он не показывал,
продолжая
непринужденно
улыбаться той
улыбкой, какую
только можно
извлечь из себя
человек, когда
перед тобой
сидит тот, кого
ты смертельно
боишься и против
кого ты задумал
предательство.
-Какие
замечательные
новости передают,
ты не находишь?
Это
омерзительное,
дружески-фамильярное
"ты", заставляло
нервничать
мужчину еще
больше, чем
обыкновенный
официальный,
холодный язык.
Казалось, Иван
обо всем догадался,
в курсе каждой
мелкой подробности
заговора и даже
исправляет
там мелкие
орфографические
ошибки.
-А
что в этом хорошего?
-Как
же! Кто виноват
в том, что жителям
не достается
воды? Власть!
Кто может исправить
ситуацию со
снабжением
домов водой?
Партия Живых!
Выборы у тебя,
Еремей Волин,
почти в кармане.
Мужчина
незаметно
сглотнул:
-Вы
хотели сказать
у вас?
-Я
хотел сказать
то, что сказал.
У тебя.
Это
так сильно
контрастировало
с поведением
Ивана в той
палатке на
митинге, что
Волин побелел.
Таинственный
человек между
тем продолжал:
-Разве
я не понимаю,
что такая фигура
как я тебе больше
не нужна, тем
более, после
выборов. Вы
всей командой
гадаете кто
я, откуда и человек
ли вообще. А
так как разгадать
этого не можете,
то наверняка
убьете. Ведь
человек больше
всего боится
неизвестности,
так? Неизвестность
пугает, да... именно
поэтому, скажем,
самоубийца
на войне предпочтет
застрелиться,
чем идти в атаку.
Казалось бы,
в чем разница?
И там, и там смерть.
Но в атаке ему
может оторвать
ступню, а может
мошонку. Его
могут взять
в плен и долго
пытать, отрезая
кусочки плоти.
А тут итог
известен...
Он
продолжал
сладко говорить,
наблюдая из-под
капюшона, как
белеет бывалый
ветеран горячих
точек. Казалось
его слова, льющиеся
медовым потоком,
подобны аспидам,
источающим
дурман. Носок
туфли качался,
как гипнотический
маятник под
мерный шепот
голоса. Вниз...
вверх.... Это
вызывало
головокружение,
но вовсе не от
видимости
скорого успеха,
а от взгляда
в бездонную
пропасть. Волина
вырвало прямо
на ковер, украшающий
пол кабинета.
-Тебе
плохо, друг?
Волин
затравлено
посмотрел на
Ивана, изо рта
совершила
самоубийство
желчь, разбившись
о мокрый уже
ворс.
-Мой
друг, завтра
пройдет голосование
в Новосибирске.
Голосование
по области уже
закончено.
Насколько я
знаю, бюллетени
свозятся для
подсчета.
Военный
поднялся с
колен, и устало
проговорил,
утирая рот
платком: