По
лесам нынче
бродит много
дичи. В том числе
и человеческой.
Существуют
отряды егерей,
отстреливающих
буйных, питающихся
животными и
нарушающими
биологический
баланс. Говорят,
кое-где в мире
нарушена пищевая
цепочка и целые
края пришли
в запустенье.
-Что
это? - внезапно
встрепенулся
Феликс.
Я
прислушался.
С противоположной
стороны, примыкающей
к горизонту
сенокосным
полем, средь
кузнечиков-скрипачей,
давно раздавался
приглушенный,
постепенно
нарастающий
шум. Словно к
нам двигались
даоские монахи,
тянущие своё
знаменитое,
протяжное
"Оо-м-ом".
-Это
означает береза,
- тихо проговорил
я.
-Прости,
какая береза?
Я
прошипел, подбирая
поклажу и накинув
на костерок
дерновое одеяльце:
-Это
значит, Фен,
лезь на березу,
пока более
смышленые
существа не
обглодали тебе
задницу, как
тому бедняге
в канаве.
Пока
я без спешки,
но в ритме собирал
вещи, Феликс
безуспешно
пытался покорить
шершавую, сучковатую
и черно-белую,
как палка гаишника,
березу. Он нелепо,
будто пьяный,
обнимал толстый
ствол с изломами
вспучившейся
коры, по-лягушачьи
дрыгал лапками.
Затем соскальзывал
с нее вниз,
по-учительски
матерился
"Дрянь какая!"
и пытался вновь
покорить живой
Эверест. Сурдоперевод
его тела явно
нарушил во мне
уверенность
в правильности
его теории.
Я
печально вздохнул,
отметив, что
шум, к которому
прибавилось
уже различимое,
загребаемое
шлепанье десятков
ног, появился
на опушке леска.
По-возможности
бесшумно подойди
к спутнику я
клацнул у него
над ухом кастаньетами
давно не чищеных
зубов и, глубокомысленно
выдал, ткнув
его пальцем
под ребра:
-Ы-ыырр-рр?
Великолепный,
исполненный
русской фольклорной
матерщиной
традиции крик,
потряс, казалось,
сами основы
мироздания.
Сова,
удивленно
ухнув, улетела
прочь. Полевки
прекратили
копаться в
земле. Учитель,
не касаясь
руками ствола,
а используя
лишь подъемную
силу ног, не
залез, а вбежал
на верхушку
березы. Как мне
показалось,
порою, он двигался
перпендикулярно
стволу дерева.
Приближающиеся
к нам голоса
выказали живейший
интерес к
пятибуквенному
звуку и с топаньем
ринулись в нашу
сторону.
Хорошо,
что все мужики
в душе мальчишки,
и генная память
помогает лазить
по деревьям,
не хуже обезьяны
из лесов Бразилии,
даже если ты
седобородый
старец.
На
верхушку не
было необходимости
лезть - она
раскачивалась
из стороны в
сторону, как
общественное
мнение. И, как
всякое мнение,
хотело надругаться
над тем, кто в
него вцепился,
в данном случае
- Феликса Викторовича.
-Эй,
- крикнул я, -
спускайся
оттуда ко мне!
Рухнешь, сожрут
переломанного!
Даже костный
мозг не надо
будет высасывать,
так вытечет!