Господи! Если бы кто-то сказал ей, что поход на второй этаж закончится этим — она бы выпила коктейль Антона.
Возможно.
Хотя, нет, кого Света обманывает?
И отбросив все сомнения, она прижалась своей грудью к его груди, чувствуя безумное удовлетворение, когда он резко вдохнул, пробормотав что-то неразборчивое в ее губы, и тут же забрал у Светы всякую инициативу.
Его руки оказались сразу на всем ее теле.
Черт, она не знала, как он это делал, но казалось, что губы Руслана, его пальцы, его ладони — поглощают ее целиком. И она не сопротивлялась.
Перила террасы больно вжались в ее спину, когда Руслан уперся в те одной рукой, чтобы сохранить для них хоть подобие равновесия, и надавил на затылок Светы, прогибая ее еще больше, так, чтобы целовать еще глубже.
Его рот выпивал ее.
Забирал здравый смысл и мораль. Разум и всякое стремление к самосохранению.
Руслан вдавливал Свету в себя, в свое тело так, что ни у кого из тех, кто стоял рядом не могло возникнуть сомнений — она действительно принадлежала этому мужчине. Сама вручила себя на фаянсовом блюдечке.
Но Света солгала бы, если бы сказала, что жалеет.
Не сейчас.
Не в то мгновение, когда по ее сосудам растекался жидкий огонь, сворачиваясь томительным узлом в животе. Не тогда, когда она ощущала трение возбужденного тела Руслана о свои бедра, и не сопротивлялась, когда он все сильнее вжимал ее попкой в ограду второго этаж.
Потому что все ее существо, все то, что составляло самоосознание Светланы надрывалось, кричало о том, как хочет ему покоряться.
Ее трусило и лихорадило от потребности в прикосновении любой доступной части тела, кожи, губ, языка Руслана к ее пылающей коже.
В один миг Света оказалась возбужденной настолько, как и в свой первый раз, наверное, не возбуждалась. И она уже была совершенно готова для Руслана.
Словно почувствовав это, он с низким горловым звуком, выдающим мужскую неудовлетворенность, тяжело оторвался от ее губ, которые так немилосердно целовал, мучил, ласкал в эти мгновения.
— Ты отдаешь себе отчет, на что подписываешься, Света? — тоном, от которого у нее появилось желание выгнуться еще сильнее, заурчать, потереться об него, просипел Руслан.
Взгляд его темных глаз обжигал ее лицо, мучил выражением жажды, такие же нуждающиеся в нем губы.
— А ты? — вопросом не вопрос протянула она не свойственным себе, жаждущим, грудным голосом.
Но не разжала рук, которые продолжали не то гладить, не то царапать кожу затылка и спины Руслана.
Он еще несколько мгновений смотрел в ее глаза.
Два удара сердца.
Даже так, не целуя, одним взглядом выпивая каждое ее дыхание.