— Ты станешь такой же, как мы! — улыбнулась Сестра Марджори.
— Тогда уж я лучше стала бы перком, — зло ответила Табита.
Трое Уборщиков решили, что это великолепная шутка. Они от всего сердца рассмеялись.
— А как в нее играют? — спросил Кстаска. — В вашу игру?
— Ну, — ответила Сестра Вероника, — в общем, это даже и не игра.
— Развлечение. Забава, — добавила Сестра Марджори.
— Мы заключаем пари, — сказал Брат Феликс, словно признаваться в этом было чем-то из ряда вон выходящим.
— Один из нас заключает пари против другого на то, что тот предоставит чему-то идти своим чередом, что бы это ни было, — сообщила Сестра Вероника.
— Чтобы посмотреть, кто первым не выдержит, — сказала Сестра Марджори, — и вмешается.
Сестры посмотрели на Брата Феликса.
Вид у Брата Феликса был смущенный, казалось, он забавляется сам собой.
— Я проиграл, — признал он.
Сестры мило рассмеялись.
— У них все шло очень хорошо, — сказал им Брат Феликс, защищаясь. Он перечислял их заслуги по пальцам. — Через столько лет старая Королева Фрасков выходит из небытия.
— Никто не знал, что она там, — заметила Сестра Вероника.
— А в следующую минуту вот она, на адаптированном «Кобольде» Сансау, — с пафосом продолжал Брат Феликс.
— …С Херувимом на борту! — заключила Сестра Марджори, восхищаясь неистощимой изобретательностью вселенной.
Уборщики вежливо посмотрели на Кстаску, словно поздравляя его с замечательной ловкостью и находчивостью.
— Совершенно невероятное совпадение, — провозгласил Брат Феликс, и за белой скатертью закивали огромные белые головы. — Что мы можем сказать? Только пожалеть об оборудовании!
И снова все Уборщики весело засмеялись.
По-прежнему сидя, Брат Феликс обернулся и поднял свое широкое бледное лицо к непостижимому солнцу, оглядывая сады, детей, беседовавших философов, музыкантов, рыболовов и тех, кто запускал змеев. День был вечно теплым, не было ни малейшего намека на холодок, который мог бы напомнить, что они обитали в пузыре благожелательной невероятности, балансировали на вершине замерзшей атмосферы спутника Плутона. Только за пределами микроклимата, на краю зелени, можно было краешком глаза увидеть черное царство вечного адского холода.
Сестра Вероника наклонилась к Табите, кольца на ее белых руках блеснули в солнечном свете:
— НЕКОТОРЫЕ были убеждены, что ты знаешь что-то такое, чего мы не знаем, — доверительно намекнула она.
Прежде, чем Табита успела ответить, Сестра Марджори протянула руку и успокаивающе похлопала ее по плечу. То, как они здесь ее все время лапали, просто бесило Табиту.
— О, не волнуйся, — сказала Сестра Марджори, — мы знали, что ты не знала НИЧЕГО.