Справа тихонько скрипели пружины — там ворочался старик Игнат. Он всегда спал беспокойно, часто просыпался по ночам, ходил за водой, бродил по палате взад-вперед, иногда открывал форточку и осторожно закуривал, разгоняя дым руками. Несколько дней назад я спросил у доктора, имени которого никак не удавалось запомнить, почему произошло так, что я, вот, лежал в коме почти неделю, никогда в жизни до этого не видел Игната, а в моем глубоком сне (или как назвал доктор — в ложных воспоминаниях), Игнат есть, и даже почти похож, разве что без пышных усов, не подрабатывает в ночных ларьках сторожем, а бывший ученный, при жизни в Союзе — диссидент, а ныне преподаватель в каком-то мудреном университете. Безымянный доктор лишь пожал плечами. Он довольно часто пожимал плечами в ответ на мои вопросы.
Ложные воспоминания. Иногда мне кажется, что это очень удобная ширма, которой загородились лечащие врачи, чтобы не изучать происходящее со мной. Вернее, с моей головой. Очень удобно отвечать на любые вопросы — ложные воспоминания. Потому что возразить нечего.
На улице темнело рано, еще не было шести часов вечера, и изумрудный свет, льющийся из коридорного окна, набухал, будто ватный шарик в воде.
Я лениво пялился в потолок. В этом мире не было ни Артема, ни Толика с Катей, ни Брезентового. Здесь никто не заметил моего ложного бегства, никому не было дела до воображаемого северного городка. Лена обратилась призраком ложных воспоминаний. Реальность же оказалась изумрудного цвета, со скрипом пружин, мягкими тапочками, горьким воздухом, холодной мазью на коже и лекарствами в вену. А люди, которых я выдумал (и не только я, вот ведь память), они исчезли. Остались в темноте, на дне. Только потолок, в который можно пялиться до бесконечности… и пока смерть не разлучит нас.
Забавно прийти в себя и не понять, где ты и откуда. Забавно видеть овалы белых лампочек, пытаться схватить звезды, держать доктора за рукав халата, крепко держать, не отпускать, прикусить язык до крови, шептать что-то несвязное, но в тот момент обязательно глубокое, философское и такое важное. А потом забыть и оставить в голове темные пятнышки воспоминаний о чем-то важном, что непременно нужно было запомнить. Забавно в бессилии вспоминать, что важного, наверное, и не было, а просто мозг в истерике швырял случайные фразы, воспоминания, образы, будто избавлялся от ненужного мусора. Забавно играть со своей головой в непонятные игры.
И совсем, знаете ли, не забавно ощущать, как реальная жизнь, накинулась, словно дикая кошка, впилась острыми, как бритва, когтями в лицо, дыхнула острым запахом лекарств, окутала сизыми парами нестерпимой боли. Шевелятся занавески от потока времени, в котором я безнадежно захлебнулся.