Томление, которое он испытывал, ни с чем нельзя было сравнить. Этот миг, затянувшийся на целую вечность, сейчас и имел какое-то значение, остальное не стоило ничего. Ощутив какой-то малый изъян в гармонии, подчинившей их себе, он обошёл женщину и встал за её спиной, положил ладони на кисти её рук. Это прикосновение, простое и скромное, имело значение и силу объятий. Она ощутила это тоже, затрепетала, чуть запрокинула голову, и он смог беспрепятственно коснуться её щеки.
Магия опоясала их, налилась оттенками рассвета, сменила их на закатные и рассыпалась искрами ночи. В ней было само сосредоточие силы, и сейчас её предстояло собрать в одну точку и центрировать саму на себя. Он и сам отлично знал, как и что делать… Проще говоря, сейчас магия творилась сама собой, это была единая для них обоих магия, связавшая их в одно, и в этом заключалась глубочайшая суть их взаимоотношений, которые, казалось, существовали всегда.
Он дотянулся и прикоснулся губами к мочке её уха. В его душе играла мелодия высших пространств, и он знал, что его спутница слышит их тоже. Из этой музыки и их близости медленно разворачивалось сердце энергий, игравшее всеми оттенками красоты… Правда, странно было применять к энергиям слово «красота». То, что даёт жизнь, то, что является самой сутью жизни, может и не быть эстетично с виду, и красота его зависит от умения видеть и чувствовать так, чтоб собственное существование не показалось абсурдом. Ему казалось, он ведёт нить из одной темноты в другую, поддерживая ладонью искру смысла. В этом смысле предстояло разглядеть суть бытия, свернуть её в саму себя и заставить звучать.
Их ладони коснулись центра энергий одновременно. Их души отзывались трепетом на каждую вспышку смысла, которую они читали в глубине этого центра. От ощущения, что мир покорён и лежит у их ног, хотелось петь, а может быть, плакать, а может, даже умереть. Он положил ладони ей на плечи, ощутил тепло кожи сквозь тонкую шелковистую ткань. А потом вспомнил, что его зовут Илья, что он — ученик магической школы Уинхалла, а рядом с ним, запрокинув голову и закрыв глаза, стоит глава этой школы, леди Гвелледан Уин Нуар.
Она показалась ему самой прекрасной женщиной на свете. Прелесть её была так велика, что и самому захотелось прикрыть глаза и просто стоять, впитывая своё счастье, каждую его часть, если у счастья могут быть части. Но потом она открыла глаза, и он утонул в них…
— Илья, вы слышите меня? — мягко проговорила она, и так, чтоб никто не слышал. — Илья, как вы себя чувствуете?
— Офигеть, — пробормотал он, понимая, что это слово тут неуместно, но и другое не умея подобрать.