— Он выберет того, в кого, по собственной убеждённости, будет влюблён. Когда таких, как он, останавливал возраст? Ты ещё очень красива, Гвел.
— Спасибо, Орин.
— «Спасибо» тут ни при чём. Это правда. Если уж сравнивать, то молоденькой девчонке ты при своей опытности, при своих знаниях — я уж молчу о твоём неподражаемом стиле — дашь не одну фору. А знатность? Титул — это ведь так романтично. А твоя слава? Да он вполне естественно тянется к тебе, как мотылёк — к лампе! Ты для него — воплощение всего чудесного, всего увлекательного, всего романтичного и блестящего в нашем мире!
Женщина, сидевшая в кресле, лишь устало взмахнула рукой с бледным пятном ожога на кисти.
— Хорошо, ты меня убедила. Согласна. Чего же ты от меня хочешь? Только прямо.
— Ты утверждаешь, что сама не увлечена, и понимаешь, что это за чувство и откуда это всё берётся?
— Именно так.
— В таком случае докажи это.
— Хорошо, я больше не позову его и не буду провоцировать наши встречи.
— Нет! Наоборот! Ты должна продолжить работать с ним, но при этом дать ему понять, что ничего между вами нет и быть не может. Не сказать, а показать. В этом возрасте они ещё инстинктивны, должным образом продемонстрированных знаков и твоей собственной убеждённости должно хватить.
— Орин…
— Это необходимо. Как угодно! Упирай хоть на то, что ты знатна, а он плебей, хоть на то, что ты — знаменитый маг, а он ещё никто и звать никак — всё равно!
— Если б это было так просто… — вздохнула женщина.
— Так ты всё-таки не уверена в себе!
— Я уверена в себе. И не путаю Эйтарда и Илью. Хотя что-то общее в них есть…
— Как в любых двух мужчинах. Не дури. Мужчины похожи хотя бы тем, что они мужчины. А у этих ещё и одинаковый магический Дар.
— Да, наверное…
— Так ты обещаешь мне? Сделай так, иначе ты сломаешь жизнь мальчику, а заодно и себе. Ты это понимаешь?..
«Сломать жизнь? Мне? — удивился он, открывая глаза. — Я — мальчик? Впрочем, госпоже Оринет простительно. Интересно, сколько ей лет»…
Откуда-то взялась уверенность, что второй была именно госпожа Оринет. Тон голоса, может быть, манера разговаривать? О чём они говорили? Ерунда какая-то.
Впервые с тех пор, как в его жизни появилась такая штука, как возможность видения, то есть, по сути, подсматривания и подслушивания чужих разговоров, происходящих незнамо где, он не уловил совершенно никакого смысла в увиденном. Зачем он это подсмотрел, подслушал? На что вообще такое важное столь занятые дамы потратили своё время, драгоценные минуты короткого отдыха?
Утром их подняли ни свет ни заря, и на этот раз звуками боевой тревоги, а не так, как обычно. Илья подскочил на кровати с бешено бьющимся сердцем. Санджиф уже вскочил и торопливо натягивал тёплый камзол поверх мятой рубашки.