— Ну так это по сравнению с жизнью.
— То есть ты мне сейчас хочешь сказать всё то же самое, что и Серёга тогда вывалил? — Илья уже кипел, но пока держал себя в руках. — Что я трус, за других прячусь, лишь бы отгородиться от проблемы?
— Нет. Ты просто не желаешь брать на себя ответственность, при этом преимущества твоего положения тебе ведь нравятся, не так ли?
— Это я не хочу брать ответственность?! А кто каждый раз во время налёта рядом с директором стоит? Что, думаешь, там безопаснее, чем в других местах школы?
— Я не говорю, что безопасно, — тон голоса девушки стал более миролюбивым. — Но ведь надо не только свою работу выполнять, но и об общественном думать. Победа, знаешь ли, куётся не только на крыше рядом с директором во время налётов.
— И много ты знаешь о войне и о том, что где куётся?
— А разве трудно сообразить?
— Слушай, с тобой разговаривать так же бесполезно, как носить воду в решете. Не собираюсь я цербером ходить за ребятами.
— Ты просто боишься!
Илья отмахнулся и поспешил уйти — спорить с прилипчивой одноклассницей, как всегда, было себе дороже. У него хватало забот, чтоб не забивать себе голову тем, что казалось ему невнятными капризами взбалмошной девицы. Благодаря госпоже Гвелледан он довольно редко сталкивался с одноклассниками, так яро не принимавшими его теперь, с такой готовностью возложившими на него ответственность за происходящее с ними.
Директор школы вызвала его к себе в кабинет на следующий же день после очередного нападения на школу и без всяких предисловий, ничего не поясняя, повела вниз по на удивление широкой, даже роскошной лестнице, ведущей в подвал главного школьного корпуса.
Илья ожидал увидеть обычное подвальное помещение, грязное и влажное, пахнущее мокрыми тряпками и пылью, перевитое трубами от пола до низко нависающего потолка, однако здесь всё выглядело совсем иначе. В воздухе стоял слабый-слабый, почти неразличимый аромат подсушенных лилий и зимних яблок, тяжёлые своды, подпираемые массивными колоннами, были освещены магически, то есть ровно настолько, чтоб различать все подробности интерьера, но при этом ничто не резало глаз.
А обстановку действительно можно было назвать интерьером, хотя мебели здесь почти не имелось. Часть арок между колонн была завешена тонкими гардинами, кое-где стояли странные растения в тяжёлых горшках, почему-то нисколько не страдающие от недостатка солнечного света. Помимо едва ощутимого аромата воздух подземелья был напоен магией, а если точнее — интенсивным запахом чистой энергии, немного напоминающим кристальный до тошнотворности привкус озона.