— Здорово! — восхищается Катерина, обводя взглядом все это великолепие. — Ой, какая приятная травка! Так и хочется скинуть туфли и босиком.
— И что тебя сдерживает, подруга? — Лора, подавая пример, приподнимает одну ногу, снимает с нее туфельку. Затем, уперев запятником в пальцы босой ноги, сдирает вторую. На лице женщины отображается то наслаждение, которое испытывают ее ноги, освободившись от высоких каблуков. Катерина, радостно пискнув, тут же следует ее примеру, и пока она с блаженным видом топчет траву, Лора дает какие-то указания служащему, оказавшемуся поблизости. Как только он удаляется, обращается к нам эдаким командирским тоном: — За мной!
Мы шагаем напрямик, игнорируя тропинки, обходим только фонтаны и беседки со столами. Нас обгоняет электромобиль, типа тех, на которых принято ездить по полю для гольфа, только с небольшим кузовком. Он останавливается под раскидистым дубом, единственным деревом на всей так называемой поляне. Двое служащих выгружают шезлонги, прямо на траву выбрасываются какие-то подушки, из отдельных долек собирают на траве большой пластиковый круг, в центр которого втыкают такой же большой раскладной зонт. Интересно, зачем ночью солнцезащитный зонт? Хотя догадываюсь, вероятно, для того, чтобы с ветвей дуба на головы не опорожнилась какая-нить птичка. Подъезжает еще один кар. Извлеченная из него круглая скатерть застилает пластиковую полянку. На скатерть тут же выставляются блюда со снедью и графины и кувшины с напитками. Все делается так оперативно, будто персонал оттачивал накрытие подобных полян годами, причем на время и даже ночью по тревоге. Когда мы подошли, под дубом уже не было ни одной души из персонала. Лора тут же плюхнулась на одну из подушек, подложила под локоть другую и полулежа царственным жестом пригласила нас занимать понравившиеся места. Катерина сгребла сразу три подушки и некоторое время пыталась разместиться сразу на всех. В конце концов, поняла, что не может растянуться более чем на две, отпихнула третью в сторону.
Я уселся в шезлонг, но как-то неудобно было сидеть так высоко над столом и расположившимися рядом женщинами. Пришлось сползти на одну из подушек.
От вида столь разнообразного и аппетитно выглядевшего стола рот наполняется слюной и желудок начинает тихонечко бурчать в сладостном предчувствии. Решив не заморачиваться этикетом, подвигаю поближе блюдо с какой-то румяно зажаренной птахой и с сочным хрустом отламываю от тушки булдыжку.
— Ой, и мне, и мне тоже, — громко шепчет Катерина, заворожено глядя на румяную булдыжку голодным взглядом. — Ой, нет, мне лучше крылышко! Ой, не надо, наверное, я же вся заляпаюсь…