Клод взглянул на отметины, пересекающие нежный стан Маргариты.
– Больно, наверное?
– Да, – ответила Маргарита. Она положила руку Клода, одетую в перчатку, на одну из отметин. Он провел пальцем по следам вокруг ее талии, вдоль спины и вверх по груди, где объемы значительно увеличивались. Неожиданно юноша заметил, что до сих пор одет в праздничный костюм: перчатки, туфли с пряжками, брюки и выглаженная рубашка все еще были на нем.
Маргарита принялась за Клода, помогая ему раздеться при помощи рта. Она задержалась на пуговицах. С тех пор как Клод носил бархатный сюртук, пуговицы стали для него буквально проклятием. Но теперь они придали действу некую утонченность и очарование. Маргарита закончила, оставив всего одну пуговицу – на брюках. Ее она откусила зубами, повертела на языке и положила рядом с манекеном.
– Как та женщина в твоей сказке, – сказала она.
– В моей сказке? – Клод не помнил историю, которую выкрикивал из окошка соседям, обновляя свое жилище.
– Да, пуговица, откушенная проституткой в момент неконтролируемой страсти.
Клод залился краской. Маргарита нежно улыбнулась над запоздалым приступом скромности и обняла его.
Работая эмалировщиком в поместье, Клод увидел примерно пятьсот животов и в два раза больше грудей. Он корпел над гениталиями доярок, собак и королев, ставил мушки на лица шлюх и морды лошадей, Работая в магазине продавца книг, он запоминал истории о плутоватых похождениях Питера Шалуна, дона Педераста и других неугомонных персонажей, населявших Коллекцию за Занавеской Люсьена Ливре. Но искусственная жизнь с картинок и даже любовная связь с мадам Хугон были ничем по сравнению с чувствами, которые он испытывал сейчас. В течение всей ночи Клод стирал из памяти эти ужасные веяния эротической моды, которыми никогда не страдала Маргарита. Она отвечала нежными движениями своего точеного тела, бесконечно возбуждая возлюбленного. Из их окна доносились головокружительные возгласы экстаза, не идущие ни в какое сравнение с надоедливыми завываниями семейки портных этажом ниже. Соседи в ту ночь слышали такие звуки, какие даже Клод не смог бы записать в свой свиток. Агнес крепко спала в новом бочонке – прежний постигла та же участь, что и предыдущий, – и только манекен, устроившийся в нише под полом, был свидетелем движений любовников в кровати, на полу и на рабочем столе. Парочка останавливалась лишь на несколько минут, чтобы набраться сил и вернуться к совместным проявлениям страсти.
Извозчик и мадам В. имели разные виды на предстоящее свадебное торжество. Извозчик мечтал воссоздать банкетный стол, изображенный на гравюре в витрине Ливре, которую Клод поместил туда в самые счастливые минуты своего несчастливого ученичества. Поль настаивал на больших украшенных орнаментом хлебах, фаршированных трюфелями утятах и фруктах, составленных в ровные пирамиды. У него не было причин мечтать о трюфелях, однако и повода не позволить себе такой роскоши тоже не было.