— Наверно, это очень долго?
— Барни в одиночку может рассчитывать примерно на одиннадцать тонн в день.
Буйное оранжевое пламя начало понемногу успокаиваться.
— Как красиво, — произнесла Роуана.
— Но близко лучше не подходить, — предостерег Джонатан, — оттуда бегут мыши, крысы, тараканы, иногда попадаются змеи, а еще тростниковые жабы в шесть дюймов, — он хихикнул, — прыгают прямо на вас.
Теперь они двигались по шоссе. И когда мимо них проносился грузовик, Роуана гадала, остановился бы он возле их кафе или нет.
— Вы что-то сказали? — раздался голос Саксби.
— Я говорю, — поспешила откликнуться она, — значит, вы не занимаетесь ни тростником, ни древесиной, ни бананами?
— Нет.
— Тогда, вероятно, чем-то еще в этом роде?
— Я бы сказал, что эта культура — единственная в своем роде, потому что во всей Австралии есть только одно место, где ее возделывают, и притом европейцы, чего нигде в мире больше не встретишь.
Они свернули с шоссе на узкую грунтовую дорогу, которая шла через поле.
— А тут что растет? — поинтересовалась Роуана.
— Имбирь.
— Имбирь? — Высунувшись из окна автомобиля, она вдохнула ночной воздух: запах оказался довольно резким, даже едким, это не был тот сладкий аромат имбиря, который она ожидала почувствовать. Возможно, он появлялся на определенной стадии созревания.
— Белый цветок имбиря, — мечтательно прошептала Роуана. Так называлась одна красивая песня.
— Красный, — сказал Джонатан.
— Красный? Но…
— Белым цветет дикий имбирь. Очень красивый цветок, цветок для невесты.
— Что же, между ними такая большая разница?
— Они абсолютно не похожи, ну, как хлеб и мыло. Причем наш красный — это хлеб.
Роуана чувствовала, что он ехидничает.
— Это вы так думаете.
— Так думают все производители, покупатели и экономисты.
— Не хлебом единым жив человек.
— Тем более не белыми цветками имбиря. Дикий имбирь можно употреблять очень ограниченно.
— Что, конечно, сильно ограничивает ваше стремление его разводить.
— Да. Все должно быть под контролем.
— Особенно женщины. — Роуана не знала, почему сказала это. Не иначе потому, что из всех опекунов на свете судьба выбрала для нее Джонатана Саксби.
Он на мгновение оторвал взгляд от дороги, петляющей в имбирном поле. Должно быть, они пересекали чье-то большое поместье.
— Особенно женщины. Вы, кажется, спрашивали меня, что значит «наргано».
— Красный.
— Да, наргано — это цвет побегов имбиря, ведь самих цветков почти нет.
— И в их честь вы назвали усадьбу?
— Моя… — он медлил, как будто подыскивая слово, — бабушка назвала.
— И ваша семья с тех пор здесь живет? — удивилась Роуана, помня, что не имбирем единым жив человек.