— И я не знаю, но оно все же лучше, чем первое.
— А было первое?
Джонатан не ответил. Вошла Нэнси, и он поднялся, чтобы помочь ей разлить чай. Ни о завещаниях, ни о «Мальчике-с-пальчик» они больше не разговаривали.
Потом Джонатан принес проигрыватель и пластинки:
— Что будем слушать?
— Грига.
— Сосны среди ананасов?
— Тростника, каучука, шестидюймовых…
— Знаете, — прервал он ее, — могу поспорить, вам тут нравится, а?
— Что толку? — грустно вздохнула Роуана, забыв на секунду об их молчаливом соглашении.
— Есть ведь и другие способы остаться…
— Например?
— Выйти замуж за ветеринара. — Заметив, что его собеседница вспыхнула, Джонатан спросил участливым тоном: — Он вам предлагал?
Роуана не отвечала.
— Ай-яй-яй, неужели нет?
— Не так прямо… — наконец выдавила она.
Они молча дослушали пластинку до конца, затем он поставил «Тропинку в поле»:
— Мне кажется, это больше подходит…
Роуана с Джонатаном совершили музыкальное путешествие по многим уголкам мира, а при первых звуках «Лондонской сюиты» Роуана отвернулась к стене. Вопреки расстояниям она снова почувствовала себя в Англии. И еще она почувствовала — хоть прикосновение было легчайшим, почти не ощутимым, — как мужские губы коснулись ее виска.
— Спи, моя маленькая, — прошептал Джонатан.
На следующий день он принес ей хорошие новости из кафе. Подчинившись судьбе, Роуана наконец расслабилась и потихоньку начала радоваться жизни, ведь, откровенно говоря, лучших условий для поправки здоровья нельзя было и представить. Джонатан заходил часто, они слушали пластинки или разговаривали. Однажды условившись не упоминать о делах, теперь они болтали в свое удовольствие о всякой всячине. Джонатан оказался чудесным рассказчиком. Слушая его, Роуана, например, узнала, что так же, как имбирь кладут не только в пудинг, сахар, получаемый из тростника, кладут не только в чай. Много интересного поведал ей Джонатан о своем любимом Куинсленде, но, когда он говорил об островах, в его глазах зажигались особые огоньки. Подобно всем истинным патриотам этого северного штата, коралловые острова Большого Барьерного рифа были для него главной радостью и гордостью.
— Такую красоту просто невозможно описать, — восторженно рассказывал он, — островов там — сотни. Есть острова-свечки, сплошь поросшие соснами, есть острова с фьордами, как в Норвегии, а есть — ну просто специально для романтических фильмов — с роскошными пляжами белого песка… — Он вдруг осекся, будто устыдившись своей чувствительности, а потом назидательно произнес: — Вы должны это увидеть.
— О да! — воскликнула Роуана, зараженная его энтузиазмом.