– Боюсь, сейчас не самое лучшее время для серьезного разговора, – приглушенно проговорил Гете так, чтобы слова его мог разобрать только Адам. Музыка в этот момент стала чуть громче. – Думаю, ты захочешь побыстрее вернуться в Чикаго? – Он бросил осторожный взгляд на Гудмэна, но тот продолжал увлеченно беседовать с соседом.
– Наверное, – без особой уверенности ответил Адам. Загадывать дальше завтрашнего дня ему не хотелось.
– Просто имей в виду, что у нас появилась вакансия. Один из моих парней уходит, решил открыть собственную контору. Нам срочно нужен профессионал, специализация – смертные приговоры.
– Ты прав, время выбрано явно неудачно.
– Занятие адское, зато приносит чувство удовлетворения. К тому же в нем ощущается самая настоятельная необходимость. – Гете отправил в рот порцию риса, прожевал, запил пивом. – Деньги, разумеется, мелочь, особенно по сравнению с теми суммами, которые ты привык получать в Чикаго. Скромный бюджет, ненормированный рабочий день и куча клиентов.
– Что за деньги?
– Для начала могу предложить тридцать тысяч.
– В фирме я получаю шестьдесят две. Для начала.
– Знакомо, знакомо. В Вашингтоне я зарабатывал семьдесят тысяч в год, а потом не выдержал, плюнул на оклад и приехал сюда. Через пару лет мог бы стать партнером, но сожаления не испытываю. Деньги – это еще не все.
– Сейчас ты доволен?
– Зависит от человека. Чтобы бороться с системой, требуются определенные убеждения и сила воли. Поразмысли.
Адам поймал на себе взгляд Гудмэна.
– Отправишься после ужина в Парчман? – громко спросил Гарнер.
Холл заканчивал второй бокал пива и готов был выпить еще один, не больше. Сказывалась усталость.
– Нет. Хочу дождаться утренних новостей.
Они ели, пили и слушали воспоминания ветеранов. Пиво текло рекой, атмосфера за столом то искрилась безудержным оптимизмом, то обдавала сидевших волнами неизбывной печали.
Лежа в темноте, Сэм дожидался полуночи. Без четверти двенадцать он включил телевизор. По словам ведущего программы новостей, слушание закончилось. Стрелки часов продолжали невозмутимо отсчитывать время. Никакой отсрочки. Жизнь его теперь находилась в руках федерального судьи.
В одну минуту первого Кэйхолл смежил веки, прочитал краткую молитву: “Господи, помоги Ли, не оставь своими заботами Кармен и дай Адаму силы пережить неизбежное”.
Осталось двадцать четыре часа.
Сложив на груди руки, он заснул.