8 сентября в устье реки Вага буксирная краснофлотская флотилия внезапно навязала ожесточенный бой противнику. Артиллерийская дуэль продолжалась около двух часов. Прицельным огнем плавучей батареи была потоплена канонерская лодка. Пулеметом, приспособленным для стрельбы по воздушным целям, был сбит английский биплан. Но и буксирная флотилия понесла потери. Вражеский снаряд угодил в орудие. Расчет погиб. Стоявший на капитанском мостике командующий флотилии Павлин Виноградов получил ранение в голову. Командующего спасти не удалось. В тот же день, к вечеру, не приходя в сознание, Павлин Виноградов скончался.
Об этом бое, о гибели командующего речной флотилии в Москве стало известно три дня спустя. Ленин с недипломатической прямотой телеграфировал Кедрову: «В печать. Крупная победа над англичанами и белогвардейской сволочью».
Спустя несколько дней на это событие откликнулась московская «Правда». Заметка была посвящена командующему северодвинской речной флотилии. В ней о Павлине Виноградове были такие слова:
«Его колоссальной энергии, силе организаторского таланта мы обязаны тем, что продвижение англо-французов к Котласу было приостановлено».
Командующий фронтом, ознакомив командиров и комиссаров с этой телеграммой, внес уточнение:
– Приостановлено, но не остановлено. Усекаете, товарищи?
Товарищи усекали. Никто другой останавливать их не будет. Больше некому. Все войска Красной армии задействованы на других фронтах, и не в последнюю очередь на Восточном фронте.
В штабе союзных войск, пережив неудачу на реке Северная Двина, в спешном порядке разработали новый план – наступление по Северной железной дороге в направлении Плесецк – Вологда.
К этому времени в Обозерской уже дислоцировался 339-й американский пехотный полк. В полку значительное количество рядовых составляли негры, чьи деды и прадеды помнили рабство. На русской земле американцы почувствовали себя хозяевами-рабовладельцами. Сразу же по прибытии из Архангельска они небольшими группами разбрелись по таежному поселку, где вокруг добротных изб небо заслоняли кряжистые сосны и ели-великаны, тяжелые гроздья поспевающей рябины заглядывали в окна.
Непрошеные гости бесцеремонно вламывались в дома, которые никогда не знали замков, устраивали обыски. Нет, они забирали не продукты – они были сыты. Они хватали вещи, которые имели высокую цену на рынках Нового Света. Интервенты снимали со стен иконы ювелирной работы, ружья и сабли, теперь годившиеся разве что в музей, – это с ними русские солдаты возвращались из дальних военных походов.