– Ты, Кузьмич, зряшные вопросы не задавай. Раз вызвались да пришли, значит, считай, выбор сделали. Но только уговор: подчиняемся только тебе, а не всяким там, извиняюсь, прочим… Правильно говорю, станишники?
«Серебряные» отозвались негромким дружным гулом.
– Это анархизм! – воззвал товарищ Мехлис, но уже тоном пониже. – Нельзя так грубо игнорировать руководящую и направляющую…
– Стало быть, пошли размещаться, – вновь перебил бывший старший унтер. Повернулся к строю, посуровел лицом: – Р-р-рота-а-а смирррна-а-а!.. Напра-а-а-а-во! Шаго-о-м…
Парочку любопытных мухоловок-горихвосток, залетевших в город из близких предгорий, сдуло ветром. Товарищ Мехлис пошатнулся, но все-таки устоял. Иван Кузьмич спрятал улыбку в бороду. Сильны!
– …Ма-а-а-арш!!!
Он понимал, что еще наплачется с бородачами, но надежнее до самого Усинского тракта никого не найти. Красноармейцев в поход брать нельзя, а с местными товарищами в бою каши не сваришь.
* * *
– Это безобразие, товарищ Кречетов! Я требую!.. Да, требую незамедлительно предоставить мне все личные дела этих граждан для сугубой и ужесточенной проверки!..
Лев Захарович пылал, что солнце в зените, хоть папиросину прикуривай. Черные волосы дыбились, на широком лбу капельками проступил пот, сжатая в кулак десница смотрела в бесстрастное азиатское небо.
– Я намерен разъяснить эту банду анархистов, я…
– Оно бы неплохо, – сочувственно вздохнул Иван Кузьмич. – Только не получится. Засекречено все – приказом Сиббюро от декабря 1918-го. Какие бумаги имелись, все в печку кинули. Номер приказа назвать?
Номера Кречетов, конечно же, не помнил, но приказ об уничтожении всех партийных и советских документов действительно существовал. Отменить его забыли, и сейчас Иван Кузьмич имел законное право полюбоваться выражением лица столичного гостя.
Товарищ Кречетов отнюдь не был злопамятен и худого никому зря не желал, но Мехлис за эти дни стал для него если не Бакичем, не к ночи будь помянут, то уж точно есаулом Бологовым. Что ни час, из города приходили сбитые с толку обыватели, жалуясь на вездесущего посланца Столицы. Заглянул он и в Хим-Белдыре, в результате чего едва не началось массовое бегство монахов. Делами же экспедиционными Лев Захарович занялся с еще большим усердием. Прежде всего он запер все золото в сейф и забрал ключи, заявив, что намерен контролировать каждую копейку народных денег. На чердаке купеческого дома товарищ Мехлис отыскал старую бухгалтерскую книгу, выбил из нее пыль и приступил к работе. Были затребованы проекты общей сметы, тарифная сетка жалованья личного состава, расклад по продовольствию и еще с полдюжины подобных бумаг.