Выйти он решил в тот же день.
Откладывать было нельзя. Вот-вот по его расчетам должны были выйти из спячки и начать плодиться насекомые.
У самой калитки Александр остановился и резко обернулся. Кое-что забыл.
"Надо же, модник нашелся. Стесняешься рваной штормовки? Да ты остальных посмотри, которых ты видел. Это сейчас типа последний писк такой. У них там в городе навряд ли в смокингах ходят".
Данилов скрылся в избушке. Он не хотел предстать перед новыми знакомыми в таком виде. Ему не хотелось выглядеть в глазах сородичей клошаром. От того, как он будет выглядеть, зависит, как его примут.
Вернувшись в дом, парень полез на верхнюю полку. Эту одежду он собрал еще пару месяцев назад и заботливо хранил завернутой в целлофан. Потом он закинул на плечи новый удобный рюкзак, куда легко уместилось все его движимое имущество ("Omnea mea mecum porte"), и, прежде чем взяться за дверную ручку, в последний раз окинул взглядом комнату.
С этим местом не было связано ничего теплого и светлого. Но, по крайней мере, это была безопасная гавань в штормовом океане.
- Отречемся от старого мира... - пробормотал парень и решительно вышел за порог, где повесил на дверь тяжелый навесной замок, а ключ спрятал в один из бесчисленных карманов своей куртки. - Отряхнем его прах с наших ног...
Еще одна глава осталась позади. Что дальше? Лучшее знание жизни не позволяло ему готовиться к безоблачному будущему. На душе у него было не очень спокойно. Он покидает дом, чтобы найти людей. Чужих людей. Как они его примут?
Он был не настолько глуп, чтоб сунуться к ним в гости с дурацкой улыбкой. Сначала надо посмотреть, что за Подгорный такой, какая у них там национальная кухня.
*****
Мимо проплывал город Ленинск-Кузнецкий.
В этом месте река разливалась широко, и открывался отличный вид. В нормальных условиях Данилов был бы его лишен из-за близорукости, пришлось прибегнуть к спецсредствам.
"Хотя что в нем такого примечательного? Такое же увидишь в любом большом городе".
Данилов поднес к глазам бинокль и несколько минут разглядывал некрополь. На фоне восходящего солнца чернели силуэты многоэтажек. Те, что были ближе почти не пострадали, но, чем дальше в сторону центра, тем меньше от них осталось. Но даже в тех темных домах что, стояли нетронутые, как в Припяти возле Чернобыльской АЭС, жизни было не больше. Близко к берегам он старался не подходить. Не хватало еще налететь дном на какой-нибудь столб или ограду.
Некоторые дома были скрыты водой до уровня первого этаж. От застройки частного сектора, как раньше из-под снега, виднелись одни крыши. Откуда-то ощутимо тянуло трупной сладостью. Там, откуда вода уже успела отхлынуть, все покрывал жирный липкий ил.