Неожиданно лед впереди машины стал гладким, словно стекло; в свете лобовых фонарей он отливал голубым.
— Лед, образовавшийся из талой воды, — пояснил Костас. — На нашем пути впервые. Должно быть, одна из тех трещин в айсберге, о которых вещал Лановски.
Машина продвинулась еще на два метра, и Джек увидел во льду изогнутую темную массу. Придя в возбуждение, он опустился на дно туннеля, подплыл к ледяной стене и прижался к ней лобовым фонарем.
— О боже! — воскликнул он.
— Что случилось? — спросил Костас.
— Да это и в самом деле корабль, деревянный корабль! Посмотри, доски обшиты край на край, а по ним ряды заржавленных железных заклепок. Это корабль викингов!
— Доски обуглены, как и тот образец, что извлекли из айсберга наши люди, — подхватил Костас. — Этот корабль горел. Теперь понятно, почему он погребен в чистом, прозрачном льду. Корабль окружен не только замерзшей талой водой из расщелины в айсберге, но и замерзшей водой, растаявшей вокруг во время пожара, насколько я понимаю, длившегося недолго, когда корабль затерло льдами. Сейчас увидишь его поближе, до него восемь метров.
Костас взял в сторону, чтобы не протаранить корабль, поравнявшись с которым Джек увидел, что нос корабля сломан и задран кверху. На корабельном дереве виднелись фигурки животных и звериный орнамент.
— Урнес! — возбужденно воскликнул Джек. — Эти рисунки характерны для изобразительного искусства норвежцев, своеобразного стиля, возникшего в середине одиннадцатого столетия. Спасибо Марии. Она вчера, не пожалев времени, рассказала мне об искусстве викингов. — Джек задрал голову и продолжил: — Взгляни на форштевень.
Направив лобовой фонарь на сломанный и задранный кверху нос корабля, Костас присвистнул. Носовая часть была украшена выдвинутой вперед фигурой разъяренного волка с прижатыми ушами и оскаленной пастью.
Должно быть, это Фенрир, волк, которого держали у себя скандинавские боги, — предположил Джек, снова вспомнив Марию. — Вероятно, викинги полагали, что фигура этого волка убережет их корабль от ударов судьбы.
Машина поднялась выше, стала медленно продвигаться над кораблем, и Джек вместе с Костасом сквозь тонкий прозрачный лед увидел удивительную картину, похожую на диораму в музее, изображавшую кораблекрушение, только не музейного, а фактического размера. Видимость по обе стороны от машины была превосходной, достигая пяти-шести метров. Некоторые секции корабля оказались неповрежденными, другие были обуглены или сломаны льдом, который, должно быть, обрушился на корабль, перед тем как вода после пожара замерзла. Джек то и дело снимал корабль с помощью цифровой фотокамеры, вмонтированной в шлем. Сделав очередной снимок, он произнес: