— Дан, брось нож! — крикнул Гектор.
Дан послушался. Вождь отдал еще несколько распоряжений, и его воины стали сгонять пленников в кучу.
— Он одурачил нас! — сказал Изреель, в ярости тряхнув головой. — Этот сукин сын прекрасно знает, что такое мушкет.
— Зачем было нападать на нас? — спросил Гектор великана. — Мы пришли предложить вам дружбу.
— Белый не может быть нам другом, — отрезал чаморро.
— Вы не правы, — настаивал Гектор. — Видите тот корабль? Мы пришли сюда, чтобы напасть на испанцев. Капитану и команде нужна ваша помощь.
— Кажется, они передумали просить у нас помощи, — сказал чаморро.
Издевка, с какой он произнес эти слова, заставила Гектора оглянуться к морю. «Николас» поднимал паруса. Уже расправляли фор-марсель и грот-марсель. Гектор различил фигурки людей, выбиравших шкоты. «Николас» постепенно разворачивался к ветру кормой. Кто-то спускал с бизани бело-голубой французский флаг. Вероятно, увидев, что схватка на берегу кончилась пленением десанта, Итон решил отказаться от первоначального плана и убраться подобру-поздорову.
«Николас» уплывал, бросая высадившихся на произвол судьбы.
Штольк, все еще нетвердо стоя на ногах после удара по голове, смотрел вслед уходящему судну, и в его голубых глазах сверкали ярость и разочарование.
— God vervloekte bastaarden,[19] — выдохнул он.
Главный из чаморро окинул взглядом пленников.
— Кто у вас старший?
— Считай, что я, — ответил Гектор.
— Мы отведем вас в деревню. Там Совет решит, что с вами делать.
— Ты кто? — спросил Гектор.
— Меня зовут Мапанг, и я чаморро.
— Я думал, что вы все чаморро.
Великан язвительно усмехнулся:
— Это лишь доказывает, как плохо вы, гиррагос, белые, знаете нас. Чаморро — это группа людей, вожди, это те, кто правят.
Он внимательно оглядел Гектора. В его взгляде, пожалуй, и не было враждебности.
— Если вы враги испанцев, откуда ты так хорошо знаешь испанский?
Гектор набрался смелости и ответил:
— То же самое я мог бы спросить у тебя.
— Меня научили миссионеры, а потом я решил бежать от них и вернуться к моему народу.
— Моя мать была испанкой, а отец — из другой страны, — объяснил Гектор.
Мапанг удивился:
— Странно. Если мы и берем в жены женщин из другого клана, то только из клана наших союзников.
Этот великан странно расположил к себе Гектора, и он решил быть с ним откровенным:
— Вообще-то, я здесь не затем, чтобы воевать с испанцами, а затем, чтобы найти одну из их женщин.
— Ты хочешь на ней жениться?
— Если она согласится.
Мапанг удивленно покачал головой:
— Еще более странно.
* * *
До деревни чаморро было часа два быстрым шагом. Воины ослабили веревки, чтобы облегчить пленникам подъем по горной тропе, и совсем развязали их, когда Мапанг объяснил, что бежать теперь бесполезно — все равно некуда. Они шли под палящим солнцем по узким, пыльным тропкам среди чахлой травы и низкорослого кустарника и к середине дня добрались до ущелья, заросшего густым лесом. Гектор издалека услышал детские голоса, а пройдя еще несколько сотен ярдов, путники очутились на «главной улице» селения. Их глазам предстали мирные домашние картины: собаки дремлют на солнышке, курицы копаются в земле, дети сбиваются в стайки — посмотреть на чужих. В деревне было десятка три домов — из стволов бамбука, на деревянных опорах, крытые пальмовыми листьями. Перед каждым домом лежало по большому плоскому камню, наполовину вкопанному в землю. На одном из них сидела крупная женщина и лущила рис. Возле нее возился маленький ребенок. Завидев процессию, женщина оторвалась от своего занятия и привстала, чтобы получше разглядеть чужаков. У Жака дыхание перехватило от восторга: кроме клочка грубой ткани между ног, на женщине не было никакой одежды. Широкие плечи, большие полные груди, пышные бедра, — она была красива монументальной мощной красотой. Еще больше поражала ее роскошная густая грива, доходящая женщине до бедер.