— Что он говорит? — шепотом спросил Гектор у Пану.
— Окоома навлечь на деревню беду потому, что уплыть в море, но еще хуже — что он приводить чужих людей.
— Как будто у него был выбор! — пробормотал Гектор.
Та-инь кивнул воину в сверкающих доспехах. Тот подошел к съежившемуся рыбаку, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
— Кто это? — спросил Гектор у Пану.
— Буси. Лично охранять Та-иня.
Та-инь снова заговорил, обращаясь к жителям деревни, безмолвным и неподвижным.
Когда он закончил свою речь, буси протянул руку и, схватив Окоому за волосы, рывком поставил на колени. Он крепко сжимал узел волос на голове рыбака, вынудив Окоому приподнять ее и посмотреть на море. Потом он заставил Окоому повернуть голову, чтобы тот видел людей с «Николаса», которые, раскрыв рты, наблюдали за жутким спектаклем. Рыбак крепко зажмурился, но буси рявкнул на него, и Окоома открыл глаза. Гектор попытался понять, каково у бедняги выражение лица, но, похоже, несчастный пребывал в трансе. В нем не осталось ничего от настороженного и сметливого малого, каким его знали на «Николасе».
Буси отпустил волосы Окоомы, и тот снова закрыл глаза. Воин отступил на полшага назад, положил правую ладонь на рукоять своего длинного меча, потом издал какой-то короткий и низкий рык. Окоома тут же раскрыл глаза. Одним плавным и быстрым движением буси выхватил меч из ножен, сверкающее лезвие со свистом рассекло воздух — и голова рыбака слетела с плеч. Обезглавленное тело повалилось вперед. Кровь хлынула из обрубка шеи и впиталась в песок. Голова откатилась в сторону.
Гектора затошнило. Он сжал кулаки и с трудом проглотил комок в горле. Буси спокойно достал белоснежный платок и вытер лезвие. Потом неторопливо вложил меч в ножны и снова занял свое место во главе воинов.
«Великий» не проявил ни малейшего интереса к свершившейся казни. Еще до того как бездыханный труп Окоомы упал, Та-инь спокойно отвернулся и отправился к шатрам, которые носильщики торопливо разбивали на берегу.
— Мне пойти поговорить с ним? — спросил Итон у Пану.
Было видно, как, несмотря на загар, побледнел капитан. Команда «Николаса» разбилась на маленькие группки. Люди шепотом переговаривались, бросали тревожные взгляды на воинов. Четверо островитян унесли труп Окоомы.
Когда Штольк перевел Пану вопрос Итона, тот побелел.
— Ни под каким видом не приближайтесь к Та-иню, пока он сам вас не позовет, — торопливо пробормотал переводчик. — Он сочтет это за оскорбление. Вы и ваши люди не должны никуда ходить, пока он не пожелает с вами говорить.
* * *
В тот вечер на ужин команде «Николаса» достались разве что объедки. Жители деревни сторонились пиратского лагеря и носили свои корзины к шатрам Та-иня. Однако никому из людей Итона и в голову не пришло возмутиться скудостью трапезы. Сгустились сумерки, а они все еще обсуждали, что будет дальше.