Домине повернулся и что было сил побежал к воде, вернее, к лодкам у воды.
У Та-иня вырвался возглас отвращения. Буси даже не стал преследовать беглеца — просто вложил свой короткий меч обратно в ножны. Несколько секунд спустя послышался вопль боли — это Домине напоролся на кордон вооруженных мушкетами воинов. Его повалили на песок и забили прикладами.
Гектор, затаив дыхание, ждал, что будет дальше. Люди у него за спиной волновались. Им было жутко. Кто-то вполголоса грязно выругался. Буси принял у помощника свой длинный меч. Явно согласно ритуалу, он чуть наклонился и взял его обеими руками, потом, так же неторопливо, заткнул меч за пояс.
Та-инь внимательно, не мигая, разглядывал столпившихся перед ним людей. Он медленно вынул из-за пояса сложенный веер и указал им на одного из пиратов. Гектор оглянулся посмотреть, на кого. Изрееля было нетрудно заметить — он на целую голову возвышался над всеми.
Та-инь тем временем что-то вещал.
— Этот человек тоже заслуживает наказания, — перевел Пану.
У Гектора мелькнула мысль, что Симадзу нарочно выбрал его друга — именно из-за того, что тот такой сильный. Расправившись с ним, он еще больше устрашит остальных.
Пану добавил:
— Этот человек виновен в том, что носит оружие.
Над правым плечом Изрееля торчал эфес палаша, висевшего у него за спиной.
Поняв, что говорят о нем, Изреель вышел вперед. Пану вновь повторил сказанное Та-инем. Изреель спокойно сказал переводчику:
— Передай ему, что я имею не меньшее право носить меч, чем этот человек, — он кивнул на буси. — Я заслужил его.
Та-инь ответил не сразу:
— Этот варвар хвалится тем, что он большой и здоровый. Мой воин покажет ему, что высокий рост и владение оружием — не одно и то же.
Он еще что-то сказал, и оруженосец принес похожий на миску шлем. Командир стражи водрузил его себе на голову.
Изреель тем временем снял с плеча свой палаш и развернул промасленные тряпки, предохранявшие клинок от ржавчины. Скатав тряпки в комок, он передал их Жаку. Пираты отступили, давая великану место и возможность сделать несколько пробных взмахов своим тяжелым оружием. Но Изреель только сбросил обувь и, оставшись в одной рубахе и штанах, спокойно стоял, опустив руку с палашом вдоль тела.
Воин Та-иня помедлил и, опустив взор, что-то почтительно сказал своему господину.
— Буси не хочет обнажать свой меч, — перевел Пану. — Он говорит, что не желает бесчестить свой клинок, обнажая его против еще одного труса, готового в любой миг обратиться в бегство.
Та-инь обвел взглядом команду «Николаса» и что-то презрительно проговорил.