Это с Симой-то!
Но ныла, капризничала, пребывала в постоянной меланхолии, о которой так любят упоминать переводимые ею французские писательницы. Княгинюшка ей сочувствовала, понимала, старалась утешить, подбодрить, но чаще принималась ругаться:
— Слава, так нельзя, ей-богу! Что ты нюни распустила! Как ни странно, но жизнь продолжается! Соберись, наконец, встряхнись! Сходи на свидание, что ли!
— Куда-куда? — ехидно спросила Стаська.
— Да уж, — посмотрев на нее, отменила последнее распоряжение княгинюшка, — на свидание, пожалуй, не надо! Это я погорячилась! Ну, с подругами в кино, в театр!
Стаськины свидания — тема особая.
У нее образовался ухажер-поклонник, учившийся вместе с ней на языковых курсах повышения, и пригласил на первое в ее жизни свидание, Стаська, сообщив Симе о грядущем масштабном событии, напричипурилась под руководством княгинюшки и в полной боевой готовности прибыла на место встречи — в кафе.
И так все замечательно начиналось, согласно традициям — он преподнес цветочки, отодвинул стул, когда она усаживалась, живенько обсудил заказ, они обменялись незначащими фразами, но, когда молодой человек несколько раз спросил ее о чем-то и, не выслушав ответа, принимался с упоением рассказывать о себе, Стаська напряглась.
— …Сейчас вот курсы прохожу, мне для бизнеса надо, я, знаешь, сам его строю, без чьей-то помощи…
«Читай — молодец!» — подумалось Стаське.
— …Кредит так не просто взять! Но у меня знакомые, друзья помогли. А риск какой! Каждый день как на войне…
«Да к тому же герой невидимого фронта», — продолжила Стаська про себя. И попыталась вставить слово:
— А чем конкретно, каким бизнесом ты занимаешься?
Он сбился, замялся, похлопал веками, но быстро справился с неловкостью прямолинейного вопроса:
— Да так, коммерция, всего понемногу. Но сейчас трудно в любой области. Вот я, например…
«Боже мой. Ну не семейными же трусами ты торгуешь! Что ж ты так переполошился-то?» — вела свои изыскания человеческих характеров Стаська.
Она отвлеклась, потеряв нить его повествования, что, впрочем, и не важно, можно включаться с любого момента — мы все об одном:
— …А я не разрешил! Позвонил знакомым, договорился, сам ночь в магазине дежурил! Риск, конечно…
На этом моменте Стаське стало непереносимо скучно и уж совсем непонятно, что она здесь делает — лучшим собеседником молодому человеку определенно было зеркало.
А она тут при чем?
Посмотрев на увлеченного изложением «героической» автобиографии и возведением памятника самому себе, пардон, «коммерсанта», Стаська подумала, как бы потактичнее попрощаться. Тактичнее не получалось никак — прервать столь вдохновенную оду самому себе… Это попахивало кощунством. Поэтому она взяла свою сумочку, висевшую на спинке стула, молча встала и ушла.