— Ага.
— Правда и то, что я действительно велел Леопольду сидеть в Гордых Орлах и ждать разрешения выйти оттуда. Он воспринял это как тюремное заключение. Признаюсь, в чем-то мой внук прав. Я хотел использовать его для дела.
— Женить на Фероции Зипп, — вставил я.
— Прекрасно! — сказал старик. — Вам известна подноготная?
— Известна. Попав в такое скользкое положение, любой человек ищет опору. Я занимался тем же самым, то есть собирал информацию.
— И поговорили с участниками этой пьесы? — прищурился Вольфрам.
— А что было делать? Скрывать не буду. Разговор с Фероцией открыл мне глаза на многое. В частности, на ваши тайные переговоры насчет…
— Вам и это известно? — удивился зловещий старик. — Ну и ну!
— Фероция оказалась девушкой сметливой. Лишне говорить, что она против такого замужества, поэтому, совершенно естественно, она сделает все, чтобы оно не состоялось.
— Значит, Фероция вынюхала у Бруно про Слядена Исирода?
— У Бруно или нет, но эту тайну она раскрыла мне, не моргнув глазом.
— Странно.
— Почему?
— Не совсем понимаю, с чего ей это делать.
— С того, что волею судьбы я опять стал защитником невинных, опекуном страждущих и утешителем угнетенных! — Стараясь, чтобы мой голос звучал внушительнее, я понизил его на пару тонов. — Так уж получилось, что большую часть времени я только и занимаюсь тем, что улаживаю чьи-нибудь дела. Бескорыстно, прошу заметить. Обычно приказ о начале моих новых мытарств отдает Гермиона, и сейчас она поступила точно так же.
— Гермиона… — пробормотал Вольфрам, глядя на пляшущие язычки пламени в камине. — Вот уж кто кажется мне совершенно отбившимся от рук существом.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказал я, намереваясь защищать честь сестры до последнего вздоха. — Ее хорошо дрессируют матушка и тетушка. Зелия и Шеневьера спуску бедняжке не дают, и она, естественно, отыгрывается на мне.
— Зелия… — снова забормотал старик и вздрогнул, как вздрагивают люди, пораженные в самое сердце каким-нибудь не слишком приятным воспоминанием. — Зелия…
— Что вы сказали?
— Ничего, — встрепенулся Вольфрам, — А как себя чувствует ваша матушка, Невергор?
— Прекрасно.
— Угу… Эльфрида… — Опять бормотание. Тристан был прав. Старый пень просто обожает этим заниматься и сейчас не намерен отказывать себе в удовольствии. — Эльфрида… Эльфрида…
— Уважаемый граф, — сказал я, — мы несколько отдалились от темы Леопольда. А между тем он до сих пор томится в ваших кошмарных застенках, ожидая решения своей судьбы.
Вольфрам скорчил рожу.
— Ваша правда. Итак, если я правильно понял, вы хотите, чтобы я освободил его и предоставил возможность распоряжаться своей жизнью?