– Боря, давай еще стрелять. – Кириллов от нетерпения даже подпрыгивал на месте.
– Игорь, все. Комбат счет в батарее открыл. Завтра добьем цистерны, а на сегодня хватит. И так полночи гореть будет.
Мы вернулись на командный пункт, здесь и во взводах вовсю кипела работа. Я попытался тоже включиться в работу по оборудованию землянки, но, быстро почувствовав боль в районе сердца, бросил это занятие и в бинокль стал рассматривать окружающую нас местность. Типичные для Чечни окрестности. Сзади меня проходила асфальтовая дорога, которая связывала город Грозный с ближайшим населенным пунктом Старые Атаги. В двадцати метрах параллельно дороге протекал арык в глубоком, метра четыре глубиной, канале. Вот на этом клочке, между дорогой и каналом, мы сейчас и развертывали свой командный пункт. Со стороны боевиков нас прикрывала полутораметровая насыпь, которая шла вдоль всего канала. За каналом проходил железобетонный желоб, где тоже текла вода, но в отличие от арыка она была чистой. Слева от нас, через канал стоял железобетонный мост с большой дырой от снаряда посередине, и дорога от моста шла в Чечен-Аул, который находился в полутора километрах. Он полностью был под контролем боевиков. Слева и справа от дороги чистые поля. На правом поле в трехстах метрах от нас был передний край третьего батальона, а слева никого не было, и вдоль дороги к деревне, практически до нее, шла зеленка шириной метров двадцать. Самое гнусное место для нападения со стороны чеченцев. За ГСМ, который продолжал гореть, было кладбище. Оно плавно взбиралось по склону небольшого хребта на окраине Чечен-Аула, который тянулся, покрытый лесом, несколько километров до н/п Пригородное. Сама деревня казалась вымершей, на улицах никого не было видно, лишь кое-где бродил брошенный скот. Не было видно и боевиков. Я перевел бинокль снова на дорогу, которую прикрывал. Самое плохое, что по прямой чистого пространства было метров девятьсот, то есть ракеты не применишь: оператор просто не успеет взять управление на себя. Тут надо бы еще метров триста как минимум резерва иметь. На плавном повороте дороги виднелись остатки нескольких разбитых машин.
– Это моя работа, – послышался из-за спины голос Кириллова. Он подогнал свою кашаэмку ближе к нам и встал в пятидесяти метрах от моего КП. – Мы в первый день, как сюда прорвались, заняли с мотострелковым взводом оборону. Ночью духи завязали бой с третьим батальоном, причем так нажали, что пехота дрогнула. А здесь они решили додавить. Смотрю в ночник, а они колонну строят, чтобы рвануть и смять нас здесь. Докладываю командиру полка, а тот: «Держитесь сами, подмоги не будет». Ну, я одним дымовым дал пристрелочный. Смотрю, снаряд лег практически нормально, только сто пятьдесят метров перелетел. Я ввел поправочку в прицел и 72 снаряда дивизионом – беглый огонь! Вообще, классно снаряды легли. Сразу же половина машин взлетела от прямых попаданий, боевики в разные стороны, но мало кто ушел. Пехота даже огня не открывала. Так что я им здесь полностью атаку сорвал. – Игорь от удовольствия потер руки. – Честно говоря, я проворонил, когда они раненых и убитых уволокли. Утром смотрю, а они еще и неподбитые машины втихаря утащили. Да и черт с ними, мало им не показалось.