— Может, сначала вы закажете? — Официант, не выдержав, обратился к ее супругу.
— О нет, только после жены, — ответил мужчина ее жизни.
Она показывала на что-то в меню, муж утвердительно кивал. И я помню, как подумала, что вот ведь бедняжка, без его согласия не может даже съесть то, что ей нравится. Должно быть, нечто особенное мелькнуло в моем взгляде, и они тут же пустились в объяснения.
— Ты знаешь, — сообщил он, — для меня гораздо важнее, что закажет Бася.
Она заулыбалась.
— С тех пор как мы побывали во Франции.
Чему тут улыбаться, не понимаю!
Он:
— Мы до изнеможения осматривали замки на Луаре.
Она:
— Вымотались, да и поесть нормально не всегда удавалось.
Он:
— И я решил пригласить Басю на шикарный ужин.
Она:
— В чудесный ресторанчик.
Он:
— И мы пошли.
Она:
— Но официант был очень слаб в английском.
Он:
— А меню только на французском.
Она:
— А у нас с французским плоховато.
Он:
— И Бася заказала что-то вроде les pommes de...14
Она:
— А ты что-то другое...
Он:
— К счастью.
Она:
— Ты понимаешь? Я ненавижу одно-единственное блюдо: картошку и отварную говядину с хреном. Именно это мне и подали. Я думала, что разревусь.
Он:
— И есть пришлось мне. После того случая я с особым вниманием слежу за тем, что заказывает моя женушка. Всегда существует опасность, что блюдо будет ей не по вкусу и помогать супруге придется мне.
Интересно, чего не желает кушать Ренькин муженек, который, надеясь себя обезопасить, снабдил ее телефоном. Красным.
Я приезжаю домой буквально выжатая как лимон. Ни на что нет сил. Вчера пришлось ждать поезда почти целый час. Адам сунул мне под нос бутерброды с сыром и помидором, а у меня не было сил даже есть.
— Позвонила бы, я бы за тобой заехал, — посочувствовал он.
Но как я могла узнать, сидя в редакции, что на Иерусалимских аллеях будет такая пробка и что я опоздаю на электричку? У мужчин полностью отсутствует воображение. Если знаешь, где упадешь, то можно и соломки подстелить?
Я приняла ванну и решила почитать в постели, хотя было всего лишь десять. Не помню, как заснула. Проснулась в шесть совершенно неотдохнувшей. Шеей и пошевелить не могу.
Адасик позвонил в редакцию в два.
— Я договорился с мануальным терапевтом, — сообщил он и дал мне адрес — на другом конце города. — Ты должна пойти к нему обязательно, он записал тебя именно на сегодня. Я подъеду, заберу тебя оттуда.
При других обстоятельствах у меня бы возникли подозрения, что он что-то затеял. Но я была растрогана тем, что кто-то обо мне позаботился, и, конечно, ушла пораньше с работы и потащилась на другой конец города. Дверь мне открыл приятный мужчина, который велел мне раздеться. Честно говоря, мне уже давно никто не предлагал этого прямо с порога.