* * *
Поезд прибыл в Локоть часа в четыре дня. Сговорившись с новыми знакомыми о встрече, Чегодов зашагал к обнесенной высоким забором с колючей проволокой территории гарнизона. Сначала ему показалось, что это лагерь военнопленных.
Часовой у ворот проверил документы, и вскоре Олега обрадованно встречал высокий подтянутый Роман Редлих — начальник политического отдела бригады.
— Приятно познакомиться! — шагая по территории гарнизона, чеканил чопорный, педантичный Редлих. — А это наши помощники, — кивнул он в сторону привязанных у забора больших овчарок. — Ловим партизан. — И самодовольно усмехнулся.
Следуя за ним, Олег с первых же минут почувствовал, что в гарнизоне-лагере царит дух пресмыкания перед немецкими порядками. Опекуном «партии» был находящийся в Смоленске полковник СС Шперлинг, а непосредственным наблюдателем за действиями здешнего «русского фюрера» Каминского — Роман Редлих — агент гестапо. Олег знал, что партизаны сильно досаждают немцам, что в ночь с 7 на 8 января опергруппа из партизанского отряда Сабурова по разработанному лейтенантом Енюковым плану атаковала фашистский гарнизон в Локоте, уничтожила пятьдесят фашистов, в том числе был смертельно ранен Воскобойник. В ночь на 2 февраля боевая группа шести партизанских отрядов разгромила гарнизон в Трубчевске. После смерти Воскобойника «партию» и бригаду возглавил Каминский, который по случайности оказался в схватке лишь легко ранен.
И вот теперь, устроив Олега в отдельном номере гостиницы, Редлих повел его по вытоптанной на снегу тропинке к зданию, где находилась «ставка фюрера» Каминского. Было дико сознавать, что марширующие на плацу солдаты — русские люди, что они готовятся к операциям против русских, украинцев, белорусов, сражающихся насмерть с фашистами…
У крыльца часовые козырнули Редлиху и Олегу.
В кабинете, куда они вошли, за огромным столом восседал грузный мрачный «фюрер». Олег знал, что Каминскому сорок два года. На ковре у его ног лежал огромный дог. Он поднял настороженно голову, но, узнав своего, тут же успокоился. «Все, как у большого немецкого чина!» — отметил Чегодов.
— «Солидарист» Олег Чегодов, — отчеканил Редлих. — В сороковом году переброшен в Совдепию с заданием наладить в Кишиневе подпольную типографию. Был схвачен органами НКВД, бежал. Типографские станки в начале января направлены к нам через Смоленск в Локоть. Те самые, которые потом во время налета уничтожили партизаны.
Каминский неторопливо поднялся. Вскочил, сердито рыкнув, и дог, готовый, казалось, броситься по первому знаку хозяина на чужого. Плотный, с дисгармоничными чертами лица, в зеленовато-серой немецкой форме, с двумя немецкими орденами на груди, со знаком РОНА на рукаве, Каминский недоверчиво сверлил гостя своими почти круглыми глазами-буравчиками; огромный бесформенный нос, щелевидный рот, синяки под глазами, углообразный подбородок выражали нечто неясное, аномальное. Показав редкие желтые зубы, он по-военному поклонился и протянул Олегу холодную потную руку.