Похлопав костолома по груди и бокам, Мааруф вытащил у него из-под пиджака полицейский револьвер-«бульдог» и сунул его себе в карман. Конрад подошел к Бехеру, который продолжал стоять с поднятыми руками рядом с Мартой. Обыскав его, он обнаружил вторую пару наручников, висевшую сзади на брючном ремне. Этими наручниками фон Гетц сковал руки Бехера за спиной так же, как чуть раньше он проделал это с Кользигом.
Обидно, когда твое же оружие направляется против тебя самого. Унизительно, когда человека одевают в наручники. Унизительней втройне, когда эти наручники — твои собственные, выданные тебе для служебного пользования. Ты сам десятки раз защелкивал их на чужих запястьях, не ожидая, что когда-нибудь они свяжут твою собственную свободу движений.
Бехер унылым взглядом проводил свой «бульдог», который фон Гетц выудил у него из-под пиджака и положил себе в карман.
Что теперь с ними будет?
— Мааруф! Как вы здесь оказались? — продолжал приставать Валленштейн.
— Все позже, хозяин. Идите к машине. Мы вас догоним.
Видя, что Валленштейн уже повернулся, чтобы идти к машине, и что Мааруф сейчас окончательно решит вопрос с конвоирами из СД таким же образом, каким их коллеги из СС окончательно решали еврейский вопрос на континенте, фон Гетц бросился на защиту немцев.
— Погодите, Рауль!
Валленштейн остановился.
— Что вы собираетесь с ними делать? — спросил фон Гетц Мааруфа, показывая на двоих мужчин и девушку.
Мааруф пожал плечами.
— Они ни в чем не виноваты! — доказывал фон Гетц.
К нему подошел Валленштейн, положил руку на плечо:
— Послушайте, Конрад, эти двое еще вчера отрабатывали удары по вашей физиономии. Вы посмотрите на себя. Видели бы вы себя со стороны. И вот теперь вы встаете на защиту этих… этих животных из СС.
— Да поймите же вы, Рауль! Они ни в чем не виноваты! Они только выполняли приказ Шелленберга. Если бы не они приехали за мной, то на их месте мог оказаться любой сотрудник СД. Приехал бы кто-то другой. Кроме того, они немцы. И они военные люди, как и я, — фон Гетц посмотрел на Мааруфа. — И как вы, вероятно, тоже. Поэтому я прошу вас, отпустите их.
Валленштейн был удивлен таким поведением друга не меньше, чем своим счастливым и внезапным освобождением.
Он спросил Мааруфа:
— Вам обязательно необходимо их убить?
— Нам обязательно доставить вас, хозяин, в Стокгольм. Такое распоряжение мы имеем от вашего отца. Относительно этих, — Мааруф презрительно кивнул на троих эсэсовцев. — У нас нет четких указаний. Но я полагаю, что жить им дальше незачем. Идите к машине.
— Рауль!.. — В глазах, во всем облике фон Гетца читалась одна отчаянная, беспомощная просьба.