Боярин озадаченно раскрыл рот.
— Но ты ж сам сказал — невинных, — возразил он.
Его удивление было так велико, что он даже не успел ни о чем подумать. Будь у него хоть минута на размышление — ни за что в жизни не стал бы перечить страшному колдуну.
— Невинных душой, не телом! — воскликнул чародей. — Глупые люди. Вы отреклись от древних богов, чтобы отдать свои сердца христианству. Эта религия учит, что главное в человеке — душа. Вот уже шесть веков вы исповедуете ее, но разве чему научились?
Он ухватил рукой серебряный крест, свисавший с груди боярина, и резко сорвал его.
— В голове твоей одни похотливые мысли. Нету мне дела до того, кого ты принесешь в жертву. Мужчину или женщину, девственницу или нет. Чистыми должны быть их души.
Князь смотрел на то, как тяжелое украшение упало в мутную воду, и крупные пузыри начали подниматься над ним. Мерзко хохотали за его спиною кикиморы.
— Разве ты не должен бояться священного креста, чародей? — спросил боярин.
Волхв мрачно улыбнулся.
— Сила веры не в металлической цацке, что таскаешь с собой, — отвечал он. — Она в твоей душе. Твое сердце черно, князь. Вот почему ты здесь. Не молитвы, ни заговоры не спасут тебя от сил тьмы, ибо ты один из нас. Или скоро им станешь.
Боярин попятился. То, что говорил чародей, страшило его; но в то же время и радовало, наполняя уверенностью и силой.
— Здесь, неподалеку, деревня, — произнес он. — Не наступит полуночи, как я и мои молодцы приведем тебе десять человек, с чистой душой. Только как мне их распознать?
— Дам я тебе амулет один, — отвечал колдун. — Стоит поднести его к человеку, и он загорается. Если свет белый — веди такого ко мне. Коли черный — бери в свою свиту. Это один из наших вернейших слуг, даже если сам еще не догадывается.
Брови волхва насупились.
— Серых же не щади. Они никому не опора. Нет в таких людях стержня. Куда ветер подует, туда и они пойдут. Каждого предадут, дай только время. И прежде всего — самих себя.
Холодный амулет, в форме отрубленной головы, лег на руку князя.
— А теперь ступай. И прежде всего, — чародей коротко усмехнулся, — проверь-ка его на собственных людях.
* * *
Боярин поворотился. Взгляд его упал на мерзких кикимор, на их лапы, покрытые болотным мхом, на бесовский огонь в глазах. На мгновение замер он, не решаясь пройти мимо тварей. Волхв сделал нетерпеливый жест рукой, и чудища расступились, дозволяя человеку пройти.
Пальцы колдуна сомкнулись на двух амулетах.
— И не холодно тебе на камне сидеть, старик? — раздался позади него непочтительный голос. — Не боишься простыть?