У ворот Кремля путь кожевеннику преградила охрана во главе с воеводой — высоким, дородным человеком средних лет, лицо которого выражало открытую честность, неприятие всякого лукавства и изворотливости. Однако наряду с этим были в ратнике и некоторая ограниченность, тугодумство. Это особо проглядывало в той важности, с которой он держался, исполненный чувства «приобщенности» к царю, а также в особой сосредоточенной задумчивости, что предшествовала каждому его указанию и ответу на различные вопросы, за разрешением которых подъезжали стражники.
Петр снял шапку, поклонившись воеводе, и заявил о настоятельной необходимости увидеть царя по делу спешному и касающемуся всего государства. Воевода, с подозрением оглядывая его с высоты коня, на котором возвышался монументом, пожелал узнать существо столь важного дела.
Петр увидел перед собой цель своего путешествия. Хотел он как можно скорее рассказать все царю и предотвратить зло, которое, по его твердому убеждению, с каждой минутой промедления распространялось, приобретая силу новую. Забыл о том, с каким трудом сам поверил в служение Воротынских бояр злу, а потому не задумываясь, скоро, громким голосом стал рассказывать воеводе про бесов, мельника-упыря, с которым знались бояре, об исчезновении мельницы, об убийстве нечистой силой своего сына и жены Потапа.
По мере рассказа лицо воеводы менялось. Вначале просто подозрительное при виде незнакомца, оно затем становилось все более ошеломленным. Серые, в красных прожилках глаза воеводы все больше выкатывались, придавая ему сходство с раздувшейся жабой, ошеломление перешло в гнев. Ратник решил, что простой кожевенник возле царского двора смеется над ним, воеводой, самим царем поставленным этот двор охранять — а через него и над царем глумится.
— Ты что, забыл, возле чьего двора речь ведешь, холоп смердящий, — заревел воевода, дергая коня за поводья так, чтобы тот широкой грудью толкнул Петра.
Тот покачнулся и вынужден был отступить на несколько шагов.
— Ты дитям своим сказки рассказывай про мельника-упыря. Да и не сказки это, а навет мерзостный на боярина честного. Да кто не знает князя Воротынского, на которого царь во всяком деле полагается, верного царю сердцем и мечом, служащего ему без кривды и оглядки! Пошел вон, пока не выпороли тебя, да в яму не бросили!
Петр был человек прямой, уверткам хитрым в достижении цели не обученный. Несмотря на происхождение простое, имел он чувство собственного достоинства, подкрепленное уважением людей, знающих его. Сначала Петр был просто удивлен таким к себе отношением и несколько мгновений стоял, взирая на окружающих. Однако поняв, что цель — встреча с царем — ускользает от него, а с нею и возможность покарать злодеев, Петр, обычно человек спокойный и рассудительный, с плеча рубить не любящий, забыл о своей осмотрительности и одним мощным ударом сбил с коня воеводу. Тот никак не ожидал столь дерзостного поступка и не был готов к нему.