Решение пришло на скучной лекции. Растолкав мирно дремавшего полугнома, я заставила его записывать бормотание Профессора, а сама разодрала на странички свой конспект и принялась строчить объявления. После пар мы развесили эти объявления во всех вестибюлях корпусов Университета и общежитий.
— Я бы написал лучше, — ворчал полугном.
— Я верю, — сказала я, созерцая свой труд. — Но писать лекцию скучнее, чем объявления.
— Всегда мне достается черная работа, — пробурчал Отто, перечитывая мое творение.
«Я, Ола Ляха, пребывая в Рорриторе, действительно в соревновании с местным практиком уничтожила девять зомби и одно умертвие. Сделано это было исключительно с целью продемонстрировать мощь и пользу артефактов, изготовленных в нашем Университете. Я не хотела доказать, что я крутая истребительница зомби или выпендриться перед своими коллегами. Я боюсь зомби. Я боюсь вообще любую нежить и нечисть, включая даже домовых. Я теоретик. Хотите узнать мое мнение по поводу артефактов или начертательной магией — милости прошу. Хотите вызвать меня „на слабо“, чтобы я доказала свое умение боевого мага — мне слабо! Я боевую магию сдала с трудом, меч в руках держать не умею, зато могу угостить арбалетной стрелой каждого, кто будет задавать идиотские вопросы. Всем спасибо за внимание».
— Глупый текст, — сказал Отто. — Ты себя этим позоришь.
— Наоборот, — сказала я довольно. — Я покрыла себя неувядающей славой честного человека! Это в наши дни еще большая редкость, чем теоретик, отгрызающий собственной вставной челюстью шею живого мертвеца.
— Не знал, что у тебя вставные зубы, — удивился полугном.
— Так народ считает. Просто натуральные бы такого издевательства над собой не выдержали.
Полугном задумался.
— Только не надо опять водить ко мне экскурсии! — подозрительно сказала я.
— Я не про экскурсии думаю, — рассеянно ответил Отто, что то прикидывая на пальцах. — Я пошел, дела зовут.
Вечером ко мне в гости опять пришла Илисса. Она весело тарахтела про новую распродажу в магазинчике возле студгородка, но когда я потеряла бдительность и ушла на кухню за чайником, то сестра Ирги показала свое истинное лицо. Вернувшись, я застала девушку стоящей на табуретке и с увлечением шарящей на верхней полочке.
— Что ты делаешь? — возмутилась я.
— Ирга написал, что все самое вкусное ты прячешь там, — покраснела она.
Я порадовалась тому, что она еще может краснеть, потому что прожорливый некромант, чье воспитание наложило такой отпечаток на невинное дитя, никогда не краснел, уничтожая мои запасы.
— У Ирги, — сказала я сладким тоном. — Устаревшие сведения!