— Он самый, — огонек осветил овраг и я рассмотрела веселую физиономию под длинной черной челкой.
И почему перед своим возлюбленным я всегда предстаю в самом гнусном и грязном виде?
— Ну и видок у тебя! — сказал Ирга.
— Я ногу подвернула, — сказала я мрачно. — И вылезти отсюда не могу.
— И я должен буду тебя отсюда вытянуть? — спросил некромант, ловко спускаясь в овраг. — Становись ка на четвереньки.
— Что, прям здесь? — возмутилась я.
— Что за мысли, панна? — рассмеялся Ирга. — Ползи, давай, я сзади толкать буду.
Таким образом мы потихоньку выбрались наверх.
— Даа, — протянул Ирга, ощупывая мою ногу. — Я мечтал тебя затащить в постель, а придется тащить к целителям.
— Что ты вообще здесь делаешь?
— В гости приехал, — сказал Ирга. — Соскучился по твоей грязной мордашке.
— Сколько не сталкиваюсь с практиками, — размышляла я вслух, уютно устроившись на руках у некроманта, — они все оказываются со странностями.
— Сейчас брошу и пойдешь сама, — пропыхтел Ирга.
— Я же говорю, со странностями, — сказала я, покрепче обхватывая возлюбленного. — Кому еще придет в голову бросить невесту.
— Я бы вообще мог тебя не нести, а поддерживать, а ты бы шла сама, — обиженно сказал Ирга.
— Не обижайся, — примиряющее сказала я. — После лечения мне обязательно нужно будет соблюдать постельный режим. Ты мне в этом поможешь?..
Через несколько дней я грустно сидела за столиком кабачка, попивая пиво. Ирга уехал, оставив после себя гору шоколада и мои слезы при расставании.
— Ола, ты что тут сидишь? А как же пробежка? Потихоньку себя нагружать надо.
— Какая пробежка, — ответила я полугному, пододвигая к нему вазочку с солеными орешками. — Никакой пользы от этой физкультуры, одно расстройство для здоровья!
— Это потому, что системы не было! Я вот тут систему придумал, будем заниматься вместе!
Посмотрев на полного энтузиазма лучшего друга, я пожалела, что не лежу с гипсом на кровати. Впрочем, при желании это всегда можно было исправить.
в городе проводится ярмарка, но Ола не может ею насладиться, так как попадает… в могилу
Городской голова решил отметить начало лета грандиозной трехдневной ярмаркой. Две недели на пустыре за городом мастеровые стоили торговые ряды; гостиницы и постоялые дворы срочным образом увеличивали количество комнат, а простые обыватели копили деньги.
Я две недели сидела на суровой покупательской диете — экономила деньги, чтобы на ярмарке оттянуться вовсю. Я еще не знала, что хочу себе купить, но что этого будет много, я была уверена.
— Отто, — поинтересовалась я как то утром в мастерской, — ты пойдешь на ярмарку?