Он перевел дух и продолжил в прежней глумливой интонации:
— Короче, главный Вихров велел оставить Покрышкину что-нибудь взамен. Какой-нибудь участок работы. Не хлопотный. Но такой, знаешь ли, почетный. Вот я и думаю. Может, предложить ему огурцы сажать? На вихровской даче? Боюсь только, не справится. С картошкой перепутает. Уж больно он у нас часто нетрезвым бывает. Иван-то Трофимыч.
— А если нам не удастся уладить все мирно? — спросил я осторожно.
Перспектива договориться с Покрышкиным представлялась мне более чем сомнительной.
— Ты имеешь в виду, сорвется ли мое назначение? — Храповицкий выпятил нижнюю губу и потеребил ее пальцем. — А пять миллионов? Кто же им, гвардейцам, больше предложит? Нет, Андрей Дмитриевич, — уверенно покачал он головой. — Тут цена запредельная. Обратной дороги не будет. «Уральсктрансгаз» продан и куплен. А господин Покрышкин уже засунут в унитаз и дожидается, пока мы дернем за цепочку и спустим воду. Ну что там?
Последний вопрос был адресован Лене, которая вошла в его кабинет.
— Покрышкин назначил вам встречу на одиннадцать, — нараспев проговорила она, подчеркивая слово «назначил». Ее, похоже, забавляла наглость, с которой кто-то распоряжался временем ее всемогущего начальника. — Час целый до них дозванивалась! Еле согласился.
— Спасибо, что вообще назначил, — ядовито заметил Храповицкий. — А мог бы и послать меня горемычного. Вагоны грузить. Ну что, пойдем, развлечемся? Посмотрим, как Покрышкин будет корчиться в предсмертных судорогах.
В «Уральсктрансгазе» все дышало враждебностью к нам. Казалось, даже крутящиеся двери, через которые мы проходили по одному, поддавались нам неохотно, с жалобным скрипом. Ветхий вахтер сообщил, что пропуск выписан лишь на Храповицкого. А посторонние, то есть я и охрана, должны покинуть помещение и дожидаться на улице. Храповицкий негромко прочистил горло, один из охранников отодвинул старика мощным плечом, и вся наша толпа прошла внутрь. Вслед понеслись завывания вахтера, грозившего вызвать милицию.
Когда мы поднимались по лестнице, сотрудники «Трансгаза» шарахались от нас в стороны и перешептывались за нашей спиной. Очевидно, все здесь уже знали, кто мы такие и зачем пришли. Нас здесь боялись и ненавидели.
Храповицкий только посмеивался. Размашисто шагая по коридорам, он явно ощущал себя предводителем десанта, высадившимся в глубоком тылу противника. В отличие от него, я не мог преодолеть охватившее меня чувство стыда и старался не оглядываться по сторонам. В приемную Покрышкина мы ввалились всей грозной командой.