Мать Роза оказалась младше и более эмоционально открытой. У нее были добрые глаза, и она считала, что основная ее обязанность – поддерживать нас, даже если сама она чувствует себя не слишком хорошо. С матерью Розой случилась печальная история: одна из старших послушниц без ума в нее влюбилась. Я говорю «без ума», потому что сестра Мириам очень громко и безо всякого уважения спорила с матерью Розой и даже ругалась. В конце концов, Мириам после двух с половиной лет послушничества с большой неохотой отправили домой к ее уважаемым родителям. Она ушла, не попрощавшись с нами.
Бедная мать Роза изо всех сил старалась делать свою работу, но слишком часто плакала из-за собственной некомпетентности, а потому нам назначили третью наставницу, мать Иммаку– лату, женщину в больших очках, делавших ее глаза обманчиво блестящими, с красновато-лиловым ртом и квадратной челюстью. Она любила пошутить, обладала хорошими манерами, но ее нервная привычка постоянно поправлять очки и холодность, даже когда она улыбалась, не могли нас обмануть. В ней не было чего-то однозначно плохого, но она совершенно не представляла, что надо делать. Она слепо верила в Бога, говорившего через ее руководителей. Руководство назначило ее наставницей кандидаток, и не имело значения, что она ничего не знала об этой работе – вера подсказывала, что у нее чудесным образом все получится. Она была сама невинность, такой же ребенок, как и я. Преподавая в начальной школе, мать Иммакулата привыкла иметь дело с маленькими детьми, а теперь под ее крылом были другие дети, большие, вот и вся разница.
В это время из Англии прибыла таинственная и вызывающая благоговение преподобная глава ордена, пожелавшая посетить три австралийских монастыря. У нас не хватало времени приготовить в качестве приветствия концерт, так что мы провели для нее религиозные чтения в обычном зале, а следом начался разговор, в ходе которого она задала несколько вопросов. О ее впечатлении мы узнали позже: за большинство из нас она не дала бы и шести пенсов! Услышав эти новости, мы кусали губы, хихикали и фыркали. Удивительно, но такая оценка нас не расстроила – это казалось чрезмерно унизительным, а потому смешным. Мы просто не могли поверить, что за столь короткое время она способна вынести объективное суждение о нашей пригодности к служению Господу.
Во время завтрака мы всегда слушали фрагменты из «Подражания Христу», даже после шокирующего известия о том, что Фома Кемпинский, весьма уважаемый автор, никогда не будет канонизирован. После эксгумации выяснилось, что в могиле он прокусил себе плечо. Должно быть, он утратил надежду на Бога, очнувшись в безвоздушном гробу и обнаружив, что его похоронили заживо, – ни с одним святым такого бы не произошло.