Я принесла обет послушания как Верная Спутница Иисуса в стиле святого Игнатия Лойолы и иезуитов, чьи правила служили основой для наших обрядов. Наши наставники обладали аурой непогрешимости, как сам Папа. Я не знала тогда о темной и мрачной истории католической церкви, зачастую руководимой тщеславными Папами с нечистой совестью. Я не знала и о том, что орден иезуитов появился в ответ на действия Лютера, серьезно подорвавшего авторитет церкви тем, что он осмелился публично разоблачить узаконенную в ней коррупцию. Помимо невежества я была эмоционально зависима и незрела, что явно не улучшало ситуацию в целом. Зависимость поощрялась. К младшим сестрам обращались «дитя», а наставниц мы называли «матушками».
Теперь меня звали сестра Мэри Карла – об этом имени я просила. Никаких мужчин-святых. Слишком много сестер окончательно похоронили свою женственность, взяв мужское имя.
Жизнь послушниц оказалась на порядок строже. За нас взялись всерьез. Письма родителям, написанные на голландском языке, но всегда с переводом, чтобы их можно было проверить, теперь разрешалось отправлять только раз в месяц. Нарушение правил вследствие невежества или невнимания сурово каралось. Выговоры стали унизительнее, наказания – более жестокими. Повиновению учили, доводя послушниц до слез. Опытные сестры были экспертами в терзании наших впечатлительных душ.
Фраза «Убирайся с моих глаз!» являлась общераспространенным способом указать на нашу ошибку. «Иди и вымой кухню – сделай для разнообразия что-нибудь полезное». «Что прикажешь о тебе думать? Ты действительно настолько тупа и не понимаешь, что правило есть правило, даже если ты не хочешь ему следовать?»
Чем больше правил мы учили, тем выше были шансы на то, что мы их нарушим. Нас делали сверхчувствительными, наказывая за то, что мы смотрим по сторонам, используем два предложения, когда все можно вместить в одно, опаздываем на несколько секунд, шумим в храме и не идеально выполняем поручения. Нам делали выговоры за пятна или за нитку на черном облачении, за пыльные ботинки или за то, что мы обращаемся к наставницам и старшим монахиням без должного пиетета.
Мне дали плеть, сделанную из пяти жестких кожаных ремней, чтобы хлестать ею ноги и наказывать себя за такие проступки, как опоздание. Поначалу от порки дрожали колени, но зимой плеть приятно разгоняла кровь. Эта плеть оставалась со мной все годы жизни в монастыре, и я использовала ее для самобичевания, особенно для подавления сексуальных желаний.
МЫ ежедневно, молясь, поклонялись страдающему, умирающему и мертвому Иисусу. Каждый из миллионов крестов, сделанных по всему миру, несет на себе страдающее тело Христа и символизирует поклонение его мучениям.