Я в обличье «Сандры» сохранила лишь обычное миниатюрное телосложение. Все остальное изменилось — волосы стали темными и кудрявыми, глаза фиалково-голубыми. Под длинным черным пальто появилось облегающее синее платье без рукавов, легковатое для такой погоды.
— Давно, — согласилась я. — И что, теперь ты меня не впустишь?
Он улыбнулся, отступил от двери, сделал приглашающий жест.
— Я, по-твоему, сумасшедший? Завернуть тебя с порога может только полный идиот.
Вслед за Кевином я прошла в гостиную. Та оказалась обставленной заново и выглядела замечательно. Все — от мебели до штор — было серо-голубых тонов, напоминавших о зимних сумерках. Потрескивал растопленный камин. Из окна-фонаря открывался вид на соседний жилой комплекс.
Повесив пальто на спинку стула, я разгладила несуществующие морщинки на платье.
— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросил Кевин, сунув руки в карманы.
Я покачала головой.
— У меня мало времени.
Он невесело улыбнулся.
— Как всегда. Знаешь, порой мне кажется, что меня используют.
— Тебе это не нравится?
— Не нравится? — фыркнул он. — Красивая женщина, которая спит со мной, и никаких обязательств? Кому такое может не нравиться?
Он шагнул ко мне.
— Используй, как тебе угодно.
Еще шаг — и мы слились в поцелуе. Без промедления и преамбул. Я обвила руками его шею, разомкнула губы, горя желанием поскорее ощутить его вкус. Мгновение он обнимал меня за бедра, затем скользнул руками вверх, добрался до бретелек платья. Не прерывая поцелуя, приспустил его. Прижал меня к стене возле камина и начал ласкать обнаженные груди, сжимая соски — то жестче, то нежнее.
Я все же оторвалась от его губ, кивнула в сторону незанавешенного окна у него за спиной.
— Окно…
Он снова припал к моему рту. После короткого танца языков выдохнул всего одно слово:
— Знаю.
По тону я поняла, что не просто знает. А хочет, чтобы все произошло именно так. Перед окном. Похоже, открылся сезон эксгибиционизма…
Наконец он оторвался от моих губ, проложил дорожку поцелуев вниз, покусывая и облизывая соски. Я, запрокинув голову, выгнулась навстречу ему всем телом. Одной рукой он продолжал сжимать грудь, второй — задрал подол платья, жадно нашаривая трусики и то, что под ними.
Меня захлестнула жажда его прикосновений, его энергии. Губы Кевина двинулись еще ниже по моему телу, я застонала. Он опустился на колени, стянул с меня трусики до самых щиколоток. Слегка раздвинул бедра и зарылся в них лицом, щекоча бородкой кожу. Я была уже горячая и влажная и, когда он коснулся языком моего жаждущего клитора, застонала еще громче. Колени у меня задрожали.