Норманнский набег 844–845 годов побудил омейядского эмира построить рибат — береговые укрепления, похожие на старые «сарацинские башни», которые и сегодня можно видеть на европейских берегах, вплоть до Эгейского моря. Эти укрепления были поручены заботам добровольцев — мурабитун, которые обосновались в них, чтобы посвятить себя джихаду. Благодаря им норманнов удавалось с тех пор держать на расстоянии от ал-Андалуса; правда, в 859 году они сожгли мечеть Альхесираса, а примерно столетие спустя, в 966 году, датчане под предводительством самого Гаральда Синезубого нанесли арабо-иберийцам под Лиссабоном еще одно громкое поражение.
Итак, мусульмане были отнюдь не единственными «героями» грабительских набегов на побережья и острова Средиземного моря, столь частых в последние два столетия раннесредневекового периода — одного из самых трудных для Европы за всю ее историю: более того, мусульмане, как мы видим, порой оказывались их жертвами. Однако в Западной Европе «агарян» считали главными и, возможно, единственными виновниками этих набегов. Со временем рассказы о войнах в Средиземном море и на Пиренейском полуострове, которые полнились невероятными преувеличениями, были подхвачены и развиты эпической традицией. Воспоминания об этих войнах стали, по праву или нет, тем «вызовом», на который были призваны дать «ответ» крестовые походы.