Косульки при этих достойных словах недостойно закивали круглыми кудрявыми головками, как китайские болванчики.
И я вновь сморщил лоб до состояния гармошки.
– Ну, хотя бы напомните, что было в этот день? – я демонстративно обратился к Косулькам. – Возможно, день семьи. Или день знаний? А может день влюбленных? Уж день влюбленных вы наверняка должны вспомнить!
– Ой, что вы! – Косулька потупила косые глазки и хихикнула. – День влюбленных в феврале.
– Неужели, а я думал, для любви особенного месяца не существует. Ну, тогда, возможно, день защиты животных? Или день охотника?
– Вряд ли, – развел толстыми ручками муж Косулька, – день охотника я бы точно запомнил. И пригубил бы по этому случаю.
– За охотников или животных?
– И за тех, и других. И мы без них не можем. И они без нас.
– Ну, без нас, думаю, они как-нибудь обойдутся.
– А вот это уж как сказать, уважаемый, – не сдавался Косулька. – Равновесие! Вот чего нужно природе! Охотники, позволю заметить, это равновесие и обеспечивают. Браконьеры, не спорю, нарушают. А у кого есть дозволенность, разрешение с сургучной печатью – те действуют во благо. Не только общества, но и флоры и фауны. Зверья не должно быть слишком много!
Мне показалось, что ему очень хотелось добавить: как и людей. Но вовремя остановился. И добавил другое, чтобы уже наверняка закрепить свою мысль. Ну не Косулька, а точно Наполеон!
– Лесорубы тоже это равновесие обеспечивают, смею вам заметить. И цветочницы тоже! Или вы не покупаете цветы, или мебель у вас не из дерева, или вон, та же елка, – он кивнул на наряженную елочку, – или она не из леса? Даже если вы чистый вегетарианец. Впрочем, я памятую, как вы за обе щеки уплетали мою оленину.
Было, грешен. Уплетал свинину. И что тут было возразить Наполеону? Плакать о меньших братьях было бессмысленно. Слез не хватит, да и аргументов, пожалуй. А осуждать любую профессию, когда к ней не имеешь никакого отношения, проще всего. Я его старался не осуждать, но Косульки были мне крайне неприятны. А от подобного чувства никакие аргументы и слезы не избавят.
Впрочем, Романа не интересовали ни флора. Ни фауна, ни комплексы Наполеона. Он пришел за другим. По мою душу. И громко кашлянул, давая понять, чтобы мы закончили свой бессмысленный спор. И даже пришел мне на помощь.
– Какой, говорите, был день? – Он еще раз для надежности кашлянул. – Во-первых, воскресенье. Во-вторых, накануне, ночью, вы должны были слышать беспрерывные сирены машин в честь победы наших футболистов, учитывая, что вы живете у шоссе. И даже, если вы не фанат футбола, не слышать разгулявшихся подростков и гудки автомобилей просто было невозможно. Если вы не глухой, – добавил он с нескрываемой иронией. Но даже ирония в его устах выглядела красивой и безупречной.